У красной реки. Белгей Серов

понятно, на чем держалась их дружба, если это можно было так назвать. Мужчины часто спорили и ссорились. Поговаривают, что однажды они даже подрались в баре. Спросить об этом отца Экин не отваживался. Но в конечном итоге дело шло на мировую. Афас был худ, словно жердь, отличался кротким характером и холодным умом. Отец же в приступах гнева мог начать крушить все вокруг голыми руками. Их точки зрения на те или иные явления и события сходились редко. Но одну вещь они одинаково любили и могли обсуждать часами: джаз. Бывало, что в том же баре вокруг них собиралась зеваки, с интересом наблюдающие за оживленной беседой двух меломанов.

      Вот и сейчас Афас с отцом сидели возле старого проигрывателя, слушая новую пластинку. Комната была полностью статична, казалось, что мужчины бояться пошевельнуться, и только Афас изредка поднимал свою банку пива и подносил к губам. Бабушка сидела рядом в кресле и улыбалась, слушая приятную мелодию джаза, которая наполнила дом, словно запах свежевыпеченного хлеба.

      Ребята стояли в коридоре и никак не решались нарушить музыкальную гармонию. Афас слегка кивнул в знак приветствия, отец и бабушка вообще не замечали присутствия детей. Братья переглянулись, и, поняв друг друга без слов, направились в свою комнату. Внезапно чей-то палец поставил проигрыватель на паузу. Звук щелчка прозвучал резко, бескомпромиссно, даже вульгарно. От прошлой идиллии не осталось ни следа.

      – Вы что ослепли? – раздраженно спросил отец, – вообще-то у нас гость.

      – Оми, не ругай ребят, они помахали мне, когда зашли, – вступился за братьев Афас.

      Оми посмотрел на Афаса, встал и, молча, прошел мимо сыновей в другой конец коридора. Видимо, отец был в хорошем расположении духа, раз буря улеглась так быстро. Экин и Като подбежали к Афасу и крепко пожали его руку. После ребята бросились обнимать бабушку.

      – Пустите, вы же задушите меня! – смеясь и задыхаясь одновременно, выпалила бабушка, – Где сегодня были? Что интересного видели?

      Мальчики переглянулись. По лицу Като пробежала легкая дрожь и пропала улыбка. Экандэйо заметила перемену во внуке.

      – Что такое, Като? Опять разбил кому-нибудь окно мячом, маленький ты сорванец?

      – Я не… – начал оправдываться Като.

      – Я вижу вас насквозь, мальчики! Като опять что-то натворил, а Экин сейчас начнет его защищать, – с улыбкой сказала бабушка.

      На этот раз на выручку пришел Афас и сделал он это очень ловко, зная былую любовь Экандейо к путешествиям.

      – Ребята, а вы бывали когда-нибудь на Белой Горе? – спросил Афас, отхлебнув пива.

      – Эээ… нет ещё… Нам пока нельзя так далеко уходить от дома, – ответил Экин.

      – Вот дела! В ваши годы я уже объездил всю округу, – улыбнувшись, сказал Афас.

      – А мне ты говорил, что всё время дома сидел! – крикнул с «кухни» Оми сквозь грохот посуды.

      – Ну, на Белой Горе я точно бывал. Красивое место, вам стоит там побывать.

      – Белой Гора хоть и не гора вовсе, но забираться на нее силы тоже нужны, – сказала Экандейо.

      – Как это: гора не гора? – удивился Като.

      Афас