У красной реки. Белгей Серов

посадили в транспортное судно и долго везли вдоль русла. Транспорт был поделен на несколько секций, поэтому 469-ый не мог видеть своего компаньона по несчастью, которого посадили в другую часть темной, неуютной посудины. Окон здесь тоже не было, поэтому узники могли только догадываться о своем местонахождении.

      Тело, над которым изрядно поработали охранники, ныло и гудело. Другой клетке досталось не меньше. Но самое удивительное, что, несмотря на жестокое избиение, клетка все продолжала и продолжала смеяться под градом ударов. Чужая улыбка, чужой смех. Всё это казалось таким странным, причудливым. Но это был точно не сон. Дубинки во сне не бьют так сильно.

      Что будет дальше? Сколько не подбадривал сам себя 469-ый, страх медленно занимал внутренние апартаменты, оставляя за собой липкий след. Охранник, сидевший напротив, не принимал участия в избиении. Наверное, это был водитель. Но тогда зачем они поменялись на обратном пути? Это была молодая клетка, на вид ей было месяца два, не больше. Но защитная экипировка придавала грозный вид своему владельцу, от чего он выглядел старше. Его конвоир не был похож на остальных. Он нервно перекидывал дубинку из одной руки в другую, взгляд его бегал по сторонам, не задерживаясь подолгу на заключенном. Когда же 469-ый ловил на себе взгляд охранника, последний смущенно опускал глаза.

      «Вот это персонаж, – подумал 469-ый, – И как он только попал в охрану?» Но вслух сказал:

      – И сильно же вы нас отделали… Куда мы плывем?

      – Не думаю, что я могу тебе сказать. Правила, сам понимаешь, – ответил охранник, немного растерявшись.

      – Да, правила и установки – это вся наша жизнь, – сказал 469-ый.

      Затянулась пауза. По молодому охраннику было видно, что он собирался что-то сказать или спросить, но никак не решался. Если бы рядом был кто-то еще из персонала администрации, подобный диалог с заключенным стоил бы болтуну положения, а может и жизни. Но они были только вдвоём, а шум двигателя мог скрыть их разговор от ушей остальных коллег. Наконец, собрав волю в кулак, охранник спросил 469-ого:

      – За что вас?

      – Наверное, лучше спросить почему,– ответил 469-ый с улыбкой,– мы просто смеялись. Что плохого в смехе?

      – Смех запрещен 36 пунктом Кодекса. Ты же ознакомился с ним во время обучения?

      – Что-то было такое… Но почему бы не сделать нашу жизнь немного радостнее, хотя бы разрешив смех?

      – Разве рабочие клетки чем-то недовольны? Все понимают необходимость нашего общего дела.

      «Да, а зачем тогда нужны такие, как ты?» – подумал про себя 469-ый.

      Сама мысль, что жизнь может быть радостной и счастливой, искоренялась на ранних стадиях обучения. Сплошные предписания и наказания за их невыполнение делали своё дело.

      469-ый ничего не ответил. Вряд ли он сможет поменять мировоззрение клетки, никогда не кидавшей люфтий в русло. Но впервые за всю жизнь ему удалось завести разговор с представителем «высшей» касты.