Жидкая жизнь сублейтенанта Замфира. Сергей Валерьевич Мельников

я вас принуждать не буду? Я сдержу слово.

      Он разлил по рюмкам коньяк и встал.

      – Пора выпить братскую. Вставайте.

      Замфир встал перед поручиком. Сабуров выставил локоть, будто предлагал сублейтенанту прогуляться.

      – Пропускайте руку так… Вот, а теперь до дна!

      Едва Замфир отодвинул опустевшую рюмку, Сабуров, не дав опомниться, впился ему в губы. Замфир слышал об этом варварском, противоестественном обычае, инстинктивно попытался отстраниться, но рука поручика крепко удерживала его затылок. В нос ударил запах вежеталя и чистой кожи, усы больно укололи верхнюю губу. Поручик отпустил его и сразу протянул руку:

      – Константин!

      – Василе, – ответил Замфир.

      – Вася! – Сабуров радостно хлопнул его по плечам. – А как будет Константин по-простому? Как бы ты звал друга? – Сабуров сменил "Vous" на "Tu" и Замфир решил не обращать на это внимания.

      – Костэл, – ответил он.

      – Теперь ты – Вася, а я – Костэл. Всё, больше никакого насилия, клянусь!

      Коньяк делал своё дело. Он тёк по венам, согревал и расслаблял. Замфир стянул мундир. Сабуров рассказывал, как учился в авиашколе в городе с каким-то турецким названием, и как получил в день выпуска погоны поручика. Он щедро пересыпал французскую речь русскими словами, но Василе его понимал, и даже пролетарское грассирующее "эр" больше не резало слух. Остывшие плачинты были не менее вкусные, чем горячие, им отлично шёл пересыпанный красным перцем шпик, не хуже, чем к седлу барашка бургундское гран-крю.

      – Давай за почечную колику Его величества императора Франца-Иосифа! – Сабуров поднял полную рюмку. Замфир подхватил свою.

      – А у него почечная колика? – заинтересовался он.

      – Не уверен, – ответил Сабуров, – но теперь непременно будет.

      – До дна, – решительно кивнул Замфир.

      – Вот это по-нашему, – обрадовался Сабуров и вылил коньяк в рот.

      Потом они выпили за подагру болгарского царя Фердинанда, французский насморк кайзера Вильгельма. После тоста за мужскую немощь султана Мехмеда Пятого Сабуров поднял палец вверх. Замфир задрал голову, но там не было ничего, кроме качающегося потолка с круглым выключенным плафоном.

      – Кстати про мужскую немощь. Ты, друг мой Вася, ей, надеюсь, не страдаешь?

      Замфир мотнул головой и его замутило, потом потянуло куда-то. Он быстро перебирал ослабевшими ногами, а крепкие руки поручика берегли плечи сублейтенанта от падающих на него стен. Вагон больше не стоял у платформы "Казаклия", его качало на волнах, и у Замфира начался приступ морской болезни. Глотка наполнилась едкой кислотой.

      – Ой-ой-ой! – сказал голос поручика прямо в ухо. – Только не здесь. Держись.

      И Замфир держался. В лицо ударил свежий воздух, он пах густой травой, навозом и дымом от костра. В темноте уютно светилось окно в комнате Виорики, а в его комнате не горело. В том домике была кровать с чистым ароматным бельём, аппетитные запахи с кухни, заботливые руки Амалии, ставящие перед ним