Нью-Йорк. Эдвард Резерфорд

Холодно посмотрев в мою сторону, она уставилась в пол. – Меня огорчило, Квош, и то, что давеча ты мне не подчинился и удрал с тем индейским поясом. Возможно, ты знал про английское завещание и вообразил, что коль скоро вы с сыном будете вольными, то можно оскорблять меня всласть.

      – Босс лишь сказал мне, что мы с Гудзоном получим свободу, когда он умрет, – ответил я, ибо так оно и было.

      – Ну а я решила иначе, – невозмутимо сказала она. – Гудзон уже продан.

      Я только таращился на нее, пытаясь уразуметь смысл услышанного.

      – Продан? – переспросил я.

      – Да. Капитану корабля. Он уже на борту.

      – Я хочу его видеть.

      – Нет, – сказала она.

      Тут в дверь постучали, вошел седовласый джентльмен и поклонился Госпоже. Я вроде как видел его раньше – и вот вспомнил: это был англичанин-плантатор, которого несколько лет назад приводил мистер Мастер. Госпожа кивнула ему и повернулась ко мне:

      – Поскольку отныне я владею всем, что принадлежало мужу – если судья не сочтет иначе, – ты тоже принадлежишь мне, Квош. И что бы там ни говорил мой супруг, я решила продать тебя, раз ты меня не послушал. Сегодня на рынке мне встретился этот джентльмен, и он приобрел тебя. Ты отправишься с ним сей же час.

      Я был так потрясен, что лишился дара речи. Должно быть, я огляделся, как будто собрался бежать.

      – Со мной еще двое, – резко заметил плантатор. – Даже не думай!

      Я все не мог поверить, что Госпожа так поступила со мной.

      – Госпожа! – вскричал я. – После всех этих лет…

      Но она лишь отвернулась.

      – Довольно. Забирайте его! – крикнул плантатор, и в комнату вошли двое мужчин. Один был ростом с меня, но я видел, что он очень силен. Второй был великан.

      – Мне нужно собрать вещи, – пробормотал я.

      – Поторопись! – велел плантатор. – Ступайте с ним, – сказал он этим двоим.

      Вот и собрал я пожитки вместе с небольшой суммой денег, которую всегда хранил в надежном месте. Я боялся, что ее отберут, но они не взяли. Я все еще был оглушен, когда меня отвели к повозке и увезли прочь.

      Ферма плантатора находилась милях в десяти к северу от Манхэттена. Дом был из тех, что строят голландские фермеры, с шатровой крышей. Однако англичанин-плантатор обнес его широкой крытой верандой. У него было полдюжины рабов, которых держали в невысоком деревянном сарае возле коровника.

      Когда мы прибыли, плантатор, желая меня осмотреть, велел мне снять рубаху.

      – Что ж, – изрек он, завершив осмотр, – ты немолод, но выглядишь крепким. Смею надеяться, что несколько лет работы мы из тебя выжмем.

      Меня вели к невольничьему сараю, когда он подал голос:

      – Стойте!

      Из земли торчал здоровый столб, и вдруг эти двое его людей схватили меня за руки и сунули их в кандалы, висевшие на цепях, которые спускались с самого верха.

      – Слушай меня, ниггер, – процедил плантатор, – твоя хозяйка сказала, что ты украл и пытался сбежать с украденным. Здесь такая штука не пройдет, понятно тебе?

      И