Война где-то рядом. Валентин Валерьевич Пампура

на свой грузовик, и привёз

      сюда. Это очень хороший рояль, поверьте мне, но я не умею играть… пойдёмте, я покажу. – Идут на задний двор. – Вот, видите… – снимает с рояля брезент. – Посмотрите на него, и скажите, что он не красавец.

      – Да, он действительно красив. – Проводит рукой по крышке рояля.

      – Ну, так, что, вы сыграете мне на нём?

      – Нет.

      – Почему?

      – Я не умею играть.

      – А ваша спутница?

      – Не знаю, не уверен…

      – Может, стоит спросить?

      – Хорошо. Я позову её. Лиза… Лиза…

      – Что?

      – Иди сюда. – Лиза входит во двор.

      Лиза. Господи, какое чудо, откуда он здесь?

      Старик. Я нашёл его в разрушенном городе.

      Лиза. Он прекрасен.

      Старик. Я тоже так подумал, когда в первый раз увидел его.

      Том. Ты умеешь играть на рояле?

      Лиза. Нет, то есть, я не знаю… я, когда то училась в музыкальной школе, но это было ещё задолго до войны. У нас в школе было обычное фортепиано, а тут…

      Том. Разве это не одно, и тоже?

      Лиза. Нет, то есть… дело не в инструменте, дело в навыке, а у меня всего семь лет музыкальной школы.

      Том. Если ты сыграешь на нём, нам починят колесо, и мы уедем отсюда, до того, как нас обнаружит военный патруль.

      Лиза. Я попробую. Садиться за рояль, поднимает крышку, смотрит на клавиши.

      Том. Ну…

      Лиза. Сейчас… не торопи меня. Я уже не помню, как это делать. – Кладёт пальцы на клавиши. Медленно, нота за нотой, звуки выходят из-под её пальцев. Сначала они бессвязны, и тонут в воздухе, но вот пальцы, словно почувствовав свободу, понеслись по клавишам, рождая, новые звуки, они как первые жаворонки, взлетали один за другим, в утреннее небо, и начинали там свою божественную литургию. Они поднимались всё выше и выше, кружа над обугленной землёй. Над разрушенными городами, над опустошёнными душами, над каждой живой клеткой, измученной, долгой, и мучительной войной. До тех пор, пока пальцы, не замедлили своего бега, и не застыли, как две уставшие птицы, сложившие свои крылья.

      – Клянусь богом, я словно побывал на небесах – Сказал старик, утирая слёзы.

      – Нужно уходить, – сказал Том, показывая на бронемашину, несущуюся к дому – это патруль, скоро они будут здесь.

      – Возьмите мой грузовик, сразу за домом кукурузное поле, за ним лес, за лесом дорога. Поспешите.

      – Поехали с нами. – Сказала Лиза.

      – Нет, я не оставлю рояль. – Сказал старик.

      – Уходим, Лиза… – Том взял её за руку, и посадил в грузовик.

      Когда приехал патруль, старик смотрел на чёрно-белые клавиши, и улыбался. Пламя, выпущенное с огнемёта, охватило клавиши рояля, и старика.

      Старик горел как церковная свеча. Он горел, и слышал, как звуки льются из-под пылающих клавиш.

      СЕМЁН

      Звёзд не было видно. Небо было чёрным.

      – Тьма така, що не видно руки. – Думал Семён, пытаясь разглядеть свою ладонь.

      Семён лежал на дне окопа, вырытого, в свежем, сыром чернозёме. И смотрел в темноту. Ночная сырость, ознобом пробиралась под одежду, и мелкой дрожью, рассыпалась по всему телу. –