Отражение. Ольга Артемова

вымытую и спеленатую малышку из рожка.

      Лицо князя переменилось, подобрело, расцвело улыбкой.

      Девочка сосала всё медленнее и, наконец, уснула, выпустив рожок изо рта.

      – Дай мне её! – потребовал князь.

      Палашка безропотно протянула ребёнка.

      Василий Петрович бережно взял внучку на руки и нежно прижал к себе. От спящей девочке вкусно пахло козьим молоком и ещё чем-то неуловимо родным, так пахнут только дети.

      «Марфа,– прошептал князь, – моя ты лапушка!»

      И слёзы радости потекли из его глаз.

      ***

      Ближе к полночи вернулась домой и Ульяна. Распрягла старую кобылу Милку. Завела в сарайку.

      Милка удивлённо покосилась на вторую лошадь возле яслей.

      – Но, Милка, но. Спокойно. Старовата ты у меня уже, вот выходим приблуду – будет тебе смена

      Ведьма потрепала молодую лошадь по холке. Кобылка отдохнула и выглядела гораздо лучше.

      Ульяна подкинула сена в ясли и заторопилась домой. Оббила валенки в сенях и шагнула в избу, на ходу снимая полушалок. В полумраке рубиновыми углями светилось устье русской печи. Ульяна скинула валенки и полушубок. Без платка она выглядела значительно моложе, не старше сорока лет.

      Из большой корзины, прижавшейся к тёплому боку печки, выпрыгнул здоровенный, пушистый, чёрный кот, сверкнул зелёными глазами, звонко мурлыкнул и потянулся.

      – Ты ж моя умница! – Ульяна погладила замерзшей рукой чёрного красавца. – Грел гнёздышко без меня.

      Она подошла к печи и протянула к углям руки, потирая ладонь о ладонь, пытаясь быстрее их согреть. Из корзинки доносилось покряхтывание.

      – Ну потерпи, потерпи, моя маленькая! – ведьма вынула из-за пазухи рожок с молоком. – Сейчас я тебя покормлю.

      Она наклонилась к корзинке и взяла на руки спеленатого ребёнка. Тот закрутил головкой, пытаясь найти материнскую грудь.

      – Проголодалась, девочка моя, проголодалась маленькая. Вот покормлю тебя сейчас.

      Ульяна сунула рожок с молоком в ищущий ротик, и младенец стал жадно сосать.

      Глава 1

      За похоронами Наташи, и последовавшими за ними крестинами внезапно обретённой внучки, Василий Петрович и не заметил, как прошло время.

      Для Марфуши нашли кормилицу, дородную Фёклу-повариху, у которой подрастала годовалая дочка.

      Фёкла вкусно пахла булочками и блинами, молока у неё было много, и внучка Василия Петровича подрастала, как на дрожжах. Бледненькая и маленькая при рождении, к трём месяцам Марфуша стала пухленькой и румяненькой. На ручках и ножках появились перевязочки, очень умилявшие князя. Глазки из младенческих бледно-голубых переменились в вишнёво-карие, девочка была не капризной, уже узнавала деда и улыбалась беззубым ртом, если он брал её на ручки и начинал тетёхать.

      Когда началась капель, и потекли первые весенние ручьи, Львов вдруг вспомнил про Ульяну и ему стало совестно. Ведь своим сегодняшним счастьем он был ей обязан: кабы не ведьма, не смеялась бы у него на руках чудесная малышка, не пускала бы пузыри беззубым еще ротиком.

      Князь позвал ключницу, велел