Отражение. Ольга Артемова

Петрович сорвал с головы повязку и велел снаряжать погоню. Не верил князь, что голубушка, лапушка Наташенька добровольно с паршивцем Серёжкой сбежала.

      «Обманул, заморочил голову, увез. Ничего, ничего. Догоню, верну. Запорю до смерти стервеца. Спасу мою Наташу», – твердил князь, не переставая прочёсывать округу.

      Но шло время, а следов дочери так и не обнаружили.

      А летом пошел слух, что стервеца Сережу видели в банде Игнашки Косого. А позже нашел князь Василий подброшенное письмо, в котором рукой Наташи было писано

      «Дорогой батюшка, не ищите меня. Я ушла из дома по своей воле за любимым. Невозможно мне было стать женой Гришки Свиньина, и другого выхода, как сбежать, я не представляла.

      С Сергеем мы обвенчались, я его законная жена и буду теперь следовать за ним до самой смерти.

      Простите вашу недостойную Наташу и прощайте. Не смею более называться вашей дочерью. Наташа».

      Князь вновь и вновь перечитывал письмо, не веря, что такое могла написать его дочь. Затем разжёг камин в большой зале и сжёг письмо и все Наташины вещи, запретив прислуге упоминать при нем даже её имя.

      И зажил затворником, никого не принимая и никого не посещая. Год прошел, другой, вновь Рождество на пороге.

      друг вечером, в Сочельник, когда прислуга втихаря готовилась встречать светлое Рождество, в запертые ворота громко застучали.

      Сонные дворовые псы лениво подали голоса, а в ворота всё колотили и колотили не переставая.

      Татьяна кликнула кучера Степана, зажгла масляную лампу и, накинув шерстяную шаль на плечи, поспешила к воротам. Степан молча следовал за нею, сжимая в руке огромный топор.

      «Кого там черти принесли, – ворчала ключница, – к добру али к худу?» Стучать перестали.

      Степан отодвинул здоровенный засов и приоткрыл ворота.

      Татьяна приподняла лампу вверх и опасливо заглянула в щель. За воротами, запряжённая в розвальни, переминалась с ноги на ногу тощая лошадёнка. «Да кого ж это принесло в такое время?» – вновь подумалось ключница, – и тут из темноты на свет шагнула высокая женская фигура.

      – К барину веди! – властно приказала женщина.

      И Татьяна, наконец, узнала ту, что явилась в неурочный час: перед ней стояла Ульяна, которую иначе, как Улька-ведьма промеж себя крестьяне и не называли.

      – Да ты совсем ума лишилась, – ключница раскрылилась, стараясь не впустить незваную гостью.

      Но та лишь плечом шевельнула, и Татьяна как пушинка отлетела в сторону. А Степан сам отступил в сторону, пропуская ведьму и боязливо крестясь ей в след. А Ульяна, не оглядываясь, направилась прямо к парадному входу.

      – Танька, – Степан помог ключнице выбраться из сугроба, – кажись, дитё у ведьмы на руках пищит.

      – Да свят с тобой, какое дитё? Откуда? Показалось тебе.

      – Нет, неспроста Ульяна явилась, ох, неспроста.

      И к барину пошла прямой наводкой.

      Чует моё сердце, случилось что-то. Дай фонарь, пойду к барину в покои, да сама погляжу,