Державный плотник. Даниил Мордовцев

Что ты! Ах, бедная сиротка! Ну, и что ж?

      – Только пузыри пошли...

      – И не пымали?

      – Где пымать!

      – Ну, а он?

      Он хотел было туда ж за дочкой, да молодцы не пустили, связали... А там, как пришел в себя, достал с мачты женину голову и был таков!

      – Как? Пропал?

      – Пропал без вести. Одни сказывали – в Ерусалим пошел молиться, другие – что утопился.

      – Я здесь! Я – Спиридон Иванов, сын Хилков, не пропал и не утоп! – раздался вдруг словно из-под земли глухой голос. – Здесь я!

      Стрельцы оцепенели от этого голоса и от этих слов. Они сидели в окопах, подведенных почти к самым монастырским стенам, и отдыхали после земляных работ, готовясь к приступу на следующее утро и слушая рассказы бывалого человека, старого стрельца, не раз бившегося на Волге с понизовою вольницею, в том числе с шайками атамана Спири Бешеного, а потом попавшего в водоливы к Стеньке Разину. Самый рассказ Чертоуса, – так звали старого стрельца, – подготовил слушателей к чему-то страшному, и вдруг этот подземный голос!.. Многие из стрельцов крестились, с испугом озираясь кругом; другие вскочили, чувствуя, что подземный голос выходил как будто у них из-под ног...

      – Чур! Чур! Чур! Наше место свято! Ох!

      – Аминь! Аминь! Аминь! Рассыпься!

      – Помилуй мя, Боже, по велицей... охте мне!

      – Это нечистый дух либо водяной, – говорили иные стрельцы, глядя на воду и невольно вздрагивая.

      – Нет, это ево душа бродит, земля ево не принимает, – пояснил Чертоус.

      – То-то! Не надо было поминать его не в добрый час.

      – А как было знать его! Кабы знатье – вестимо что...

      Где-то в ночной тишине заплакала чайка... Что-то проснулось в воде... Опять словно плач протяжный над морем, и опять тихо...

      – Это, поди, она плачет чайкою, Оленушка – что утопла.

* * *

      – ...Матушка! Матушка!– окликает Оленушка Неупокоева спящую мать.

      – Ты что, дитятко? – спрашивает сонный голос.

      – Мне страшно что-то.

      – Чего страшно, глупая? С нами крестная сила.

      – Вон кто-то за окном царапается.

      – То голуби спросонья крыльями.

      – А это кто плачет?

      – Чайка, али не слышишь?

      – Да, слышу, чайка.

      – Что ж ты не спишь?

      – Я сон видела... я летела над морем... лечу это и стала падать в море, ух!

      – Это к росту, глупая.

      – А меня из воды Спиря вытащил...

      – Ну, чего ж еще! Перекрестись истово, сотвори молитву Исусову и спи.

      – Жарко... в окно кто-то глядит...

      – Что ты! То бузиновая ветка... Придвинься ко мне ближе и баинькай, глупая...

      – Ох! Что это!..

      Это грянула со сторожевой башни вестовая пушка, и глухой гул ее, казалось, отскочив от монастырских зданий, покатился по морю. Вздрогнули кельи, и сонный монастырь ожил: и ратные люди, и черная братия спешили к монастырским стенам, крестясь и спрашивая друг друга, что случилось, хотя каждый