Безумие толпы. Луиза Пенни

живописи. – Она сплела пальцы. – Математика и искусство взаимосвязаны. Если вы послушаете Баха, то убедитесь, что это творение в такой же мере математическое, в какой и музыкальное.

      Старший инспектор слышал об этом и раньше – друг и соседка Гамашей, талантливая художница Клара Морроу любила рассуждать о перспективе, пропорциях, пространственном мышлении. О логике и принятии решений. И о портретной живописи.

      – Одна наша приятельница цитирует Роберта Фроста, – проговорил он. – «Стихотворение начинается с комка в горле». Художники, с которыми я знаком, испытывают подобное же чувство. А математики?

      Почетный ректор понимала, что это не случайный вопрос. Это ручная граната. Занятная вещица, но при этом потенциально опасная.

      – Я бы так не сказала. Думаю, у математиков, статистиков ком подкатывает к горлу в конце. Когда мы видим, к чему привела наша работа.

      – А каким образом это можно извратить? – Поняв, что Колетт не ответит, он спросил: – Как вы считаете, у профессора Робинсон комок подступает к горлу, когда она смотрит на графики?

      – Вам придется задать этот вопрос ей. Послушайте, я ее не защищаю.

      – А мне кажется, защищаете. Нельзя разрешать эти выступления, – сказал он. – Я несколько раз перечитал законы о цензуре. Определения ненавистнической риторики. Если бы я мог отменить ее лекцию, исходя из таких соображений, я бы сделал это. И вполне возможно, что завтра, когда лекция начнется, я смогу ее отменить на том основании, что она нарушает безопасность присутствующих, но в настоящий момент у меня таких оснований нет.

      Его слова как будто повисли в воздухе между ними, а в камине потрескивали поленья и с катка на замерзшем озере доносились радостные крики.

      Кто-то послал шайбу в ворота – вот только в чьи?

      А потом в комнате снова стало тихо.

      – Я прошу вас, Колетт, – тихим голосом проговорил Арман. – Умоляю вас, отмените эту лекцию. Воспользуйтесь любым поводом. В здании отключено отопление. Рабочих невозможно отозвать из отпуска. При оформлении заявки произошла бюрократическая ошибка. Пожалуйста. Эта лекция не кончится добром ни для кого.

      Почетный ректор разглядывала человека, сидящего напротив. Она знала его не один десяток лет. Помнила его еще простым агентом. Видела его падение с начальственных высот.

      Наблюдала, как он сумел собраться и вернуться к работе, которая была для него чем-то гораздо большим, чем просто работа.

      Об этом говорило его лицо. Морщины и складки на нем. Не возрастные. По крайней мере, не все они появились из-за возраста. Они были картой его жизненного пути. Его убеждений. Тех позиций, что он занимал, и тех ударов, что принимал на себя.

      Она видела это по глубокому шраму на его виске.

      Нет, этот человек не был трусом, однако он, по собственным его словам, боялся.

      Но боялась и она сама.

      Колетт Роберж поднялась и сказала:

      – Я не стану отменять лекцию, Арман.

      Старший инспектор Гамаш заранее, еще находясь в своем кабинете, знал,