Апокалипсис: Пролог. Ольга Геннадьевна Шпакович

А главное, я добрался. Ух!

      – А то! Ты, поди, из деревни своей в первый раз выполз.

      – Не, обижаешь. Мы выезжаем… Вот, с мамкой в Курск на прошлую Пасху ездили.

      – Ого-го! В Курск! Да ты путешественник!.. Сколько ж мы с тобой не видались? Года три, не меньше.

      – Ага. Как война началась, так и не видались.

      – Дааа… – Андрей помрачнел. – Война эта, будь она неладна… От бати-то есть что?

      – Давно не было.

      – Тяжко приходится? В деревне-то?

      – Тяжко. Вот мамка и отправила в город на заработки. Езжай, грит, сам уж как-нибудь зарабатывай… Спасибо, дядь Андрей, что пригласили…

      – Не благодари. Самому туго. На первое время помогу, дальше сам. Ну, идём.

      Вышли из здания вокзала. И перед вчерашним сельчанином развернулась панорама огромного города: высокие, в несколько этажей, здания, плотно стоящие друг к другу, широкие улицы, спешащие толпы людей, топот лошадиных копыт, проносящиеся экипажи и, реже, моторы.

      – Смотри-ка, телега сама едет! – задохнулся от восторга Иван.

      – Это мотор, привыкнешь, – отмахнулся дядя. – Ну, а мы поедем по старинке, на извозчике. Постой-ка здесь…

      Андрей деловито кинулся к нескольким извозчикам, скучающим на своих потёртых пролетках в ожидании пассажиров.

      – Да ты что, совесть поимей – 30 копеек до Голодая! Давай за 20…

      Пока дядя торговался с извозчиками, Иван достал из внутреннего кармана полушубка клочок обёрточной бумаги и уголёк, и стал быстро зарисовывать проезжающие мимо автомобили.

      Тем временем на перрон въехал ещё один поезд – дизель-локомотив из Парижа.

      – Ну, здравствуй, Питер! – примерно этими же словами приветствовала родной город белокурая дамочка тридцати с небольшим лет, въехавшая на перрон в фешенебельном вагоне первого класса. Она натянула на короткие кудряшки меховую шляпку, с неожиданной силой подхватила один увесистый чемодан и другой, из коричневой кожи, поменьше, и направилась к выходу.

      – Эй, ты! – подозвала она уже спешившего к ней в предчувствии щедрых чаевых грузчика с тележкой.

      – Я здесь, мадам! С благополучным прибытием!

      Он услужливо подхватил её чемодан, а когда протянул руку за вторым, маленьким, она поспешно отпрянула.

      – Нет-нет, это я сама!

      – Позвольте, мадам!

      – Делай, что тебе говорят! – раздражённо одёрнула его дама. – Да куда этот Миха запропастился?

      Пока они продвигались к выходу, она шныряла зорким взглядом в толпе, пока не высмотрела среди встречающих стройного высокого мужчину с букетом роз.

      – Миха! – на весь перрон крикнула она, отчаянно размахивая рукой.

      Он вздрогнул, огляделся и, увидев её, поспешил к ней.

      – Ну, здравствуй! – глядя на него смеющимися голубыми глазами, воскликнула дама, улыбаясь пухлыми губами, что очень ей шло, так как на розовых щеках образовывались две милые ямочки.

      – Здравствуй, Лили! – Михаил Ковалевский,