Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье. Игорь Москвин

этаже здания располагалась фабрика турецкого табака и папирос торгового дома для караимов Габая и Мерчи с двумя десятками рабочих, портерная «Старая Бавария» и кофейня «Универсал», через которые проходило множество посетителей. И запомнить каждого из них не представлялось возможным.

      Так и получилось, что если и пили грабители в портерной пиво, то запомнить их никто не мог, хотя оставалась маленькая надежда показать фотографическую карточку убитого бандита официантам. Возможно, тогда и вспомнили бы.

      Хотя…

      Если рассудить, то преступники выбирают объекты для нападения с умыслом. Господина Горчакова дома не должно было быть. Он вернулся невовремя, а вот господин Иващенко ждал даму. Оставалось побеседовать с кухаркой и слугой.

      Кухарка, тучная женщина лет пятидесяти, производила странное впечатление. Широкое лицо, тёмные с проседью волосы и испуганные глаза – то ли за свою дальнейшую судьбу, то ли по иной причине.

      – Иван Самуилович… простите, – она смахнула слезу краем фартука, – ой, что деется… Господин полицейский, найдите вы этих супостатов. Такого человека… – и заплакала.

      – Ты успокойся, господина Иващенко уже не вернуть, а вот злодеев, что его жизнь забрали, мы непременно найдём, – утешал кухарку Владимир Гаврилович.

      – К Ивану Самойловичу по четвергам приходили барышни. Одна ли или разные, мне неведомо, но он нас с Петром на полдня отпускал. Это, стало быть, чтобы мы ненароком с дамой не встретились.

      – Значит, даму или дам ты узнать не сможешь?

      – Само собой, не смогу.

      Пётр тоже добавить к сказанному ничего нового не мог, только пустил слезу по такому хорошему барину.

      – А бабы, звиняйте, барин, дамы не столь стеснительны сами были, раз уж к холостому мужчине запросто ездили.

      Но было ещё одно обстоятельство, даже два: билет внутреннего займа и перстень с гравировкой «Е.И.Е.». Что первое, что второе можно проверить только в сыскном отделении.

      III

      1

      Николай Семёнович вернулся от господина Горчакова в приподнятом настроении.

      – Владимир Гаврилович, – заявил он почти с порога, – Андрей Николаевич нападавшего опознал по фотографической карточке. Это именно тот, который был у нашего Горчакова.

      Филиппов мог бы телефонировать главному инспектору, состоящему при Министерстве путей сообщения, и пригласить для опознания, но был так увлечён новой версией, что счёл самым правильным отправить с фотографической карточкой чиновника для поручений.

      Дверь отворил понурый Ефим, но, увидев Николая Семёновича, почему-то обрадовался.

      – Барин, – в голосе звучала неподдельная искренность, – Андрей Николаевич дома, но находится, как он говорит, в состоянии, как её, ипохондрии. Во, пока выговоришь, язык сломаешь. Приказал никого не принимать.

      – Так ты, голубчик, доложи.

      – Так не велено.

      – Ты меня не зли. Я не за милостыней явился, а по служебному делу. Доложи, что пришёл чиновник для поручений при начальнике сыскной полиции Власков. И быстро