Рассеивая сумрак. Бессонная война. Сэм Альфсен

красиво. Невыносимо больно.

      Дыхание в груди спёрло. Свёрток в руках зашевелился, прибавляя звук. «Оно» кричало. Плакало, словно звало кого-то.

      Гирру медленно опустил взгляд и недоумённо уставился на маленькое уродливое лицо.

      – Кто ты? – неуверенным тоном поинтересовался он, поворачиваясь спиной к разрастающемуся пламени. – Нет, нет, подожди… – вдруг перебил он сам себя, схватившись за голову одной рукой. – А кто… я?

      Гирру вскинул бровь. А затем вдруг услышал за спиной громкий взрыв. Осколки врезались в спину – Гирру пришлось присесть, пряча в руках то… То, что было нужно сохранить?

      Обернувшись, он увидел только красно-чёрное марево. Оно напомнило ему что-то очень давнее, но приятное… И тогда он вновь улыбнулся.

      Внезапно взгляд натолкнулся на маленький, странно блестящий предмет, брошенный на землю.

      – Клинок?.. – безучастно проговорил Гирру и поднял блестящее лезвие. Кажется, его принесло сюда взрывом. Осколок оранжереи?

      «Надо будет узнать, нужен ли он Ей», – вдруг решил Гирру, а затем прижал лезвие к груди. Оно медленно и болезненно проткнуло его, но, не успев достигнуть сердца, лишь вспоров грудь, потонуло в глубине тела.

      Ощутив на секунду невыносимую боль, Гирру задрожал. На лице выступили слёзы, но он только мотнул головой.

      Нет-нет. Ему нельзя плакать.

      Отчего так больно, бездна подери?!

      Почему его словно раздирает на части?!

      Что за удушающая боль, не знающая ни конца, ни края?

      Гирру вздохнул. Подняв голову, он увидел дым. Густой, чёрно-красный, он поднимался всё выше и выше к небесам, затмевая их.

      Свёрток в руках дёргался, крича. Небеса горели. Цветы, охваченные пламенем, обжигали спину, а удушающий смрад дышал в лёгкие.

      – Надо уходить, Ванери… Ванери, верно? – на всякий случай переспросил Гирру, но, слыша в ответ лишь плач, поспешил подняться с колен. А затем, шатаясь, покинул выжженную до пепла местность. И скрылся во дворце, похожем на пирамиду, надеясь, что теперь окрасил в красный… Окрасил всё, что Она желала. И сделал всё, что Она хотела.

* * *

      – Эй, Гирру, что это? – спросила маленькая девочка. Она сидела на широких перилах балкона и покачивала ногами, смотря вдаль, на покрасневшее небо.

      – Затмение светил, – тут же отозвался мальчишка и тоже ловко взобрался на перила, усаживаясь рядом. Его неуверенный взгляд сначала обратился к сестре, а затем он протянул руку и накрыл её ладонь своей.

      – Гирру, так красиво… Может ли весь мир стать таким? – с восхищением проговорила она и тут же сжала потную ладошку в ответ.

      Мальчик смутился, но затем перевёл взгляд на алеющие небеса. Город, равнины и пески, каждый дом окрасился красным. Не осталось ни одного светлого участка, словно мир в одно мгновение оказался перемазан кровью. Будто на континент опустилось красное море, будто все, кроме них двоих, умерли, а кровь погибших теперь освещала мир вместо звёзд.

      – Если