Камера. Джон Гришэм

пяти лет назад.

      – Но для чего?

      – Не знаю.

      – Должна же быть хоть какая-то причина.

      – Она очевидна. Вы – мой дед. Нравится это кому-то или нет, но вы тот, кто вы есть, как, собственно говоря, и я. Сейчас я здесь. Что мы намерены делать?

      – Тебе лучше уехать.

      – Я никуда не уеду, Сэм. Я готовился к этому почти всю сознательную жизнь.

      – Готовился к чему?

      – Юридически представлять ваши интересы. Вам нужна помощь. Поэтому я здесь.

      – Мне уже не помочь. Они твердо решили накачать меня газом. Ты не должен встревать в давнишний спор.

      – Почему?

      – Во-первых, потому, что это не имеет смысла. Надорвешься – и без малейшего намека на успех. Во-вторых, выплывет твоя родословная, а она далеко не блестящая. По всем параметрам куда разумнее остаться Адамом Холлом.

      – Я – Адам Холл, и вовсе не собираюсь менять имя. Я – ваш внук, этого тоже не изменишь. В чем вы видите проблему?

      – Может пострадать твоя семья. Эдди обеспечил сыну надежное прикрытие. Не разрушай его.

      – Оно уже рухнуло. В фирме обо всем знают. Я рассказал Лукасу Манну и…

      – Этот тип выболтает любой секрет. Не вздумай еще раз довериться ему.

      – Сэм, боюсь, вы меня не поняли. Мне нет дела до его болтовни. Мне плевать, если весь мир узнает, что я – ваш внук. Я по горло сыт маленькими семейными тайнами. Слава Богу, я уже не ребенок и сам могу принимать решения. Кстати, юристов принято считать существами весьма толстокожими. Я сумею постоять за себя.

      Сэм несколько расслабился, уголки его рта дрогнули в мягкой улыбке. Так умудренный жизнью мужчина улыбается ребенку, который хочет, чтобы его принимали за взрослого. Кэйхолл покачал головой.

      – Ты сам ничего не понял, – ровным тоном сказал он.

      – Так объясните.

      – На это уйдет вечность.

      – В нашем распоряжении четыре недели. За такое время можно поговорить очень о многом.

      – Что конкретно ты хочешь услышать?

      Склонившись к окошку, Адам подвинул к себе блокнот.

      – Для начала расскажите о деле: апелляции, стратегия защиты, судебные процессы, взрыв, ваш сообщник.

      – Никакого сообщника не было.

      – Хорошо, об этом позднее.

      – Сейчас. Я действовал один, ясно?

      – О’кей. Во-вторых, мне нужно знать все о моей семье.

      – Зачем?

      – А почему нет? Почему это должно оставаться тайной? Я хочу знать о вашем отце, об отце вашего отца, о ваших братьях и сестрах. Может быть, эти люди мне не понравятся, но я имею право знать правду. Ее скрывали от меня всю жизнь, но сейчас пора назвать вещи своими именами.

      – В моем прошлом нет ничего примечательного.

      – Вот как? Однако, Сэм, примечательно уже то, что вы оказались на Скамье. С чего вдруг такая честь? Белый человек, представитель среднего класса, почти семидесяти лет от роду – и здесь. Разве это не примечательно? Я хочу знать, почему вы оказались в Парчмане. Кто вас сюда определил? Кто еще из моей семьи входил в Клан? Сколько всего насчитывается жертв?

      – Думаешь, я раскрою тебе душу?

      – Думаю,