Три орешка для вдовушки. Лена Ливнева

ночью? – мне как—то не улыбалось шататься по квартире, где только что лежало мертвое тело, ночью.

      – Потому, что квартира, наверняка, опечатана, днем опасно бумажки срывать, а ночью, тихонечко…

      – А как же бумажки? – испугалась я. – Это ж подсудное дело!

      – Не боись, подруга, отклеим аккуратно и приклеим снова. А в случае чего, Пашка отмажет.

      – И как же мы уедем, если здесь будут ночевать Ефрем и Павел?

      – Спокойно уедем, не переживай.

      У меня не возникло вопросов, потому что глаза закрывались, и я переставала соображать. Все, что я успела сказать:

      – Тогда давай часок поспим, а то у меня голова уже отплывает.

      – Она у тебя всегда в плавании. Спи. А я пока о смерти Ярослава заметочку накропаю для столичных изданий, потом останется только добавить, если Пашка что—нить полезное скажет. Спи!

      Я только прикрыла глаза, как раздался очередной звонок в дверь. Внизу послышались голоса, кто—то затопал по лестнице, ведущей на второй этаж. Дверь в мою комнату распахнулась и вошла тетя Маша – одна из приглашенных уборщиц.

      – Там ваша подруга Лизавета приехала, да два каких—то в форме, – доложила она. – И давайте освобождайте этаж, мы здесь сейчас шуметь будем. А внизу уже полный порядок.

      – Ой, тетя Маша, вы, как всегда, моя спасительница, – засуетилась я и взглянула на часы. – Ого, уже десятый час! Я что уснула?

      – Еще как уснула! – рассмеялась Полька. – Как убитая! Не шелохнулась аж два с половиной часа. Как себя чувствуешь?

      – Пока не понятно, – промычала я, поднимаясь с кровати. – Но вроде, получше. Голова не так кружится, как раньше.

      Мы двинулись навстречу гостям, и я отметила, что после сна, действительно, чувствую себя лучше.

* * *

      Едва начав спускаться по лестнице, я уловила аромат дорогущих духов красавицы Лисовских. А увидев подругу, ничуть не удивилась – Лиза, как всегда, была элегантна: в бежево—розовом брючном костюме и в босоножках на шпильке, что не помешало ей заниматься приготовлением ужина.

      Лизавета привезла в придачу к французскому коньяку целую сумку съестного из своего любимого ресторанчика и принялась накрывать на стол. Павел и Ефрем категорически отказались отвечать на наши вопросы, пока не примут душ, и разошлись по двум имеющимся в нашем доме ванным комнатам. Поля бросилась помогать Лизе, а я, оценив по достоинству легальность бездельничанья в связи с ранением, уселась за стол в ожидании позднего ужина, хотя есть совершенно не хотелось.

      После душа Павел проинспектировал работу охранников по установке сигнализации и видеокамер и проводил ребят до выхода с нашего участка. Минут через десять на втором этаже смолк звук пылесоса, а еще через пару минут вниз спустились и клининг—тетушки. Я предложила им присоединиться к трапезе, но тетя Маша наотрез отказалась за обеих, и женщины тоже распрощались с нами.

      Наконец, Павел, Ефрем, Лиза, Полина и я устроились за столом. Некоторое время мы стоически терпели, пока