Пропавшие в Эдеме. Эшколь Нево

ли он вернуться в Израиль, и он ответил, что нет. А она сказала: непохоже, чтобы тебе здесь нравилось, а он посмотрел ей в глаза и сказал: извини, я не знаю, что со мной происходит, я все время думаю о папе, все время вспоминаю, как он упал в гостиной, и вообще, у меня все время какие-то дурные мысли, которые не получается остановить, а она ответила: не страшно, это мы вместе переживем, и погладила его по спине, он не отпрянул, и она подумала, что это хороший знак.

      И действительно, потом было несколько чудесных дней, когда он оказывал ей маленькие знаки внимания типа: давай я понесу твой рюкзак, хочешь, закажем кофе в ресторане, как тебе идут эти штаны, эта блузка, зачем смотреть на природу, когда можно смотреть на тебя? А потом все это внезапно кончилось. Они были на солончаке, и она задержалась, чтобы поговорить с экскурсоводом. Ей просто было интересно, как так получилось, что озеро стало красным, и, возможно, во время разговора она дотронулась до этого парня локтем, потому что она в принципе любит касаться собеседников, но это не оправдывает сцены, которую Ронен устроил ей потом, в комнате. Она даже пересказать это не может – настолько это было унизительно, но вот что точно – он назвал ее шлюхой и… тупицей. И как бы то ни было, тут она сломалась. Так долго она пыталась понять его, принять смену его настроений – и в одну секунду все это ушло. Теперь только гнев и равнодушие. Она сказала ему, чтобы он никогда больше не смел так с ней разговаривать, что если это случится еще хоть один раз – она просто бросит его, и неважно, медовый месяц это или нет, она просто не будет терпеть такое отношение. Она была уверена, что он начнет спорить, но вместо этого он встал на колени, вот прямо в той комнате, на грязном полу, стал целовать ей руки и умолять, чтобы она его простила. Он обещал, что это больше никогда не повторится, и предложил завтра вернуться в Ла-Пас, там он пойдет в аптеку и купит успокоительное, лишь бы она его не бросала, потому что этого он не вынесет, это окончательно его добьет…

* * *

      – То есть… прямо после этого я встретил вас в кафе-мороженом?

      – Да, через два дня после этого.

      – О, какой тайминг.

      – Скажи, Омри, что… что ты подумал обо мне тогда, в кафе?

      Подумал, что ты на самом деле не так рада, как хочешь показать, хотел бы я ответить. Но вместо этого переспросил:

      – Что я о тебе подумал?

      – Да.

      Она впервые кокетливо мне улыбнулась, кокетливо – и одновременно грустно. Как будто слишком хорошо знала, чем заканчивается любое кокетство.

      – Ты понравилась мне, – улыбнулся я в ответ. – Точно. Но чего я никак не мог себе представить, так это что…

      – Что я постучусь к тебе посреди ночи.

      – В лосинах и красной клетчатой рубашке. С расстегнутой верхней пуговицей.

      – И ты все это помнишь!

      – Разве такое можно забыть?

      – Если честно, я тоже не могла этого себе представить.

      – Так что произошло-то?

      – Может… я дальше расскажу?

* * *

      На следующий день они поехали на автобусе в Ла-Пас. Пока ехали, он заснул