Восток. Запад. Цивилизация. Карина Демина

меня графом?

      – Видишь ли, дорогой, все немного сложнее. Сын моего брата – мой племянник и наследник престола – он болен. Серьезно. С рождения слаб здоровьем, и все надеялись, что со временем он это перерастет, но становилось лишь хуже. Сейчас надежды почти не осталось. И теоретически ты можешь…

      – Нет! – Вот теперь стало по-настоящему страшно.

      – Видишь ли, совокупность факторов такова, что женщину на престоле не примут. Разве что в качестве супруги будущего императора, этаким символом преемственности власти. И крови. Поскольку кровь тоже важна. Мой брак лишил меня титула, но не принадлежности к семье. Ты же усыновлен по всем правилам и законом уравнен с прочими детьми.

      Эдди задумался.

      С чего вдруг император взял да и признал это усыновление и родство? Он ведь мог просто перечеркнуть все эти бумаги. И не надо говорить, что закон стоит выше.

      После минутного знакомства уверился, что Эдди достоин занять трон? Да хрена с два.

      – Чего он хочет?

      – Скажем так, он подозревает, что заговор этот… не до конца ликвидирован. Что есть те, кто поддерживал заговорщиков, по старому обычаю оставаясь в тени.

      Не было печали.

      Дерьмо.

      Кругом одно дерьмо.

      – И поэтому пожаловал мне титул?

      – Именно. Граф Семптонский – такой титул получали как правило незаконнорожденные отпрыски императора. Он временный. Своего рода титул признания.

      – Что? Он же… Нет, это бред! Он всерьез думает, будто кто-то поверит, что я – его незаконнорожденное дитя? Которое что?

      – Знаешь, дорогой, – матушка печально улыбнулась, – люди скорее поверят в то, что ты – его незаконнорожденный сын, которого я воспитывала на краю мира, искупая вину за неудачный брак, чем в то, что…

      – Что ты просто взяла в дом мальчишку из ниоткуда?

      – Ты не из ниоткуда.

      – Для тебя.

      – Именно. И помни об этом.

      – Я и не забываю. Но… он мог бы и меня спросить, – проворчал Эдди. Чашка аккуратно устроилась меж ладоней. И грела. И было тепло, даже приятно, если отрешиться от всего того, что вокруг.

      Отрешиться не выйдет.

      – Он все-таки император.

      – Он тебе угрожал? – Если так, Эдди не посмотрит на корону, свернет засранцу нос на бок.

      – Нет. – Матушка усмехнулась. – Он никогда в жизни не опустился бы до угроз. Он все-таки император, – повторила она.

      – И от этого не может быть засранцем?

      – Еще как может. Более того, чаще всего ему и приходится им быть. На деле все сложнее. Мне тоже этот вариант не слишком понравился, как и ему. Говоря по правде, будь другой выход…

      Но другого, приемлемого, не нашлось.

      Или искали плохо, или опять Эдди чего-то не понимает.

      – То есть он думает, я настолько впечатлю заговорщиков, что они зашевелятся? И постараются… что? Меня угробить, чтобы ненароком трон не занял?

      – Скорее уж попытаются с тобой договориться. Угробить тебя крайне непросто. – Матушка улыбнулась уголками губ. – Хотя он и опасался…

      Вот уж во что Эдди не верил,