Дым осенних костров. Линда Летэр

иссушенной растрескавшейся кожей. Их сводило ледяной водой, пока она отстирывала в проруби грубое грязное белье. Она видела, как возвращается в заплесневевшую лачугу под подозрительными взглядами крестьян; своей ей здесь никогда не стать, да и задержаться надолго не придется. Сниматься с места необходимо каждые десять зим, чтобы избежать обвинений в колдовстве за отсутствие признаков старения. Манеры, осанка, внешность и так выдавали в эльфах чужаков. Выходя из дома, лица приходилось мазать сажей, чтобы не попасть на костер за бросающуюся в глаза красоту скорее, чем за долгую молодость. Собственные узловатые пальцы с черной каймой под неровными ногтями начали потрошить рыбу – скудный ужин. Скоро вернется из леса усталый грязный Наль, подбросит сырых дров в печь и усядется за стол; пропахшими рыбой узловатыми пальцами подаст она ему миску. В рыбьей вони, в дыму тлеющих дров завершится серый вечер.

      Открыв глаза, Амаранта прерывисто вздохнула. Сон повторялся по нескольку раз в седмицу. Каждый раз, пробуждаясь, она долго лежала, слушая удары собственного сердца и вой вьюги за окном, и повторяла про себя слова Наля, сказанные ей в холле, пока не засыпала вновь.

      * * *

      Полгода подготовки летели на одном дыхании. Наль упивался тренировками, а вечерами в изнеможении падал в постель и засыпал крепким, здоровым сном. Последствия дуэли оказались не менее тяжелыми, чем травмы от поединка с Эльгартом. Потрясенный собственной выходкой, он просидел тогда на постели всю ночь, обхватив голову руками и размышляя, что будет, когда он провалит испытания. Потом он решил, что новая саднящая боль и затрудненные движения – это исключительный опыт, которого не выпадало другим воспитанникам, и блестящая возможность испытать себя в наиболее приближенных к настоящим условиях для предстоящих битв. Ему нравилось оттачивать движения до совершенства, кружиться в танце с оружием, испытывать границы возможного и бросать вызов собственному мастерству. Ментор Эльгарт наблюдал за ним молча и внимательно. Из сверстников Амаранта более других понимала, чего это все стоило Налю. Вскоре после дуэли, не найдя его ни в общем зале, ни в корпусе юношей, она спустилась в тренировочный зал, откуда доносился шум.

      Используя то один меч, то два, Наль кружил вокруг мишени, изображавшей фигуру в полный рост, налетал, отступал и снова бросался в атаку. Губы его были плотно сжаты и белы, брови сдвинуты, но более ничто не выдавало напряженного мучительного усилия. Амаранта осторожно подошла, так, чтобы заблаговременно оказаться в поле его зрения.

      – Зачем… Ты только ослабляешь себя двойной нагрузкой. Что если это затруднит прохождение испытаний? Обожди, пока заживут твои раны!

      Он обернулся к ней, и в глазах его неожиданно заплясали шальные, игривые огоньки.

      – Но враг-то не станет дожидаться, пока мои раны заживут, верно?

      В другой раз он вновь отсутствовал в уютном общем зале с его играми и пахнущими старыми страницами книгами, но в тренировочном зале было тихо. Озадаченно заглянув внутрь, Амаранта увидела,