Цветы, пробившие асфальт. Путешествие в Советскую Хиппляндию. Юлиане Фюрст

связаны с музыкой, которая была движущей силой для всех и для каждого. По-прежнему сохранялся интерес к западным туристам-хиппи, которые вовлекались в бурную жизнь московской тусовки. Вася Лонг в своем рассказе «Всего один день» красочно описывает похождения и злоключения одного московского хиппаря с утра и до вечера. Герой передвигался по городу, пил кофе и алкоголь, карабкался в окно, чтобы попасть на концерт, а потом подружился с группой молодых людей из Западной Германии и встретился с тремя туристами из Англии, после чего его чуть не арестовали291.

      Love and peace («мир и любовь») были входными билетами в этот мир, но вовсе не входили в обязательную программу. Как остроумно заметил Кафанов, он и его друзья несомненно были объединены любовью – в основном физической: «Найти флэт потрахаться – вот было основное желание российских хиппарей. На 99% желания – поддать и иметь секс с девушкой. <…> Но это была проблема: квартир нет. Гостиниц нет. Кусты – только летом. Зимой – подъезд, кафе, парадная»292. Маша Арбатова, в то время юная хиппи и обладательница квартиры на Арбате (откуда и появился ее псевдоним), описывает другую сторону жизни московских хиппи: серьезные молодые интеллектуалы, пытающиеся одновременно найти приключения и убежище в обществе, которое не могло предоставить ни того ни другого. Олдовые хиппи, такие как Красноштан, выступали в роли крестных отцов маленького салона Арбатовой, который прежде всего создавал сообщество, воспринимавшееся своими участниками как «честное и настоящее»293. Love and peace вовсе не обязательно означали сексуальные связи, а считались защитой от жестокости советской повседневной жизни. В другой части города Света Маркова (псевдоним Царевна-лягушка) по-прежнему правила своим салоном. Она усердно экспериментировала со всеми изменяющими сознание веществами, какие только можно было найти в стране, но при этом также была центром пересечения художественных и литературных кругов. Все это и было в то время Системой, неустойчиво балансирующей на самом краю официального общества; Системой, которую прессовали власти и которая не понимала, чем она была – или могла бы быть.

      По мере того как московские хиппи превращались в изгоев, которых мало что связывало с нормальным миром, власти также оттачивали свое мастерство. Преследования стали более систематическими, но при этом и более предсказуемыми. Комсомольский патруль в самом центре Москвы под неформальным названием «Березка» был традиционным гонителем хиппи. Его опорный пункт на улице Горького был печально известным местом, где хиппи регулярно подвергались унижениям, начиная от обязательной постановки на учет и снятия отпечатков пальцев до состригания длинных волос, которые являлись главным элементом их внешнего облика. В специально изданной инструкции для комсомольского патруля 1975 года (которая до сих пор хранится в спецхране Российской государственной библиотеки) хиппи указаны как один из самых опасных антисоциальных элементов

291

Бояринцев В. Мы – хиппи.

292

Интервью с Кафановым.

293

Интервью с Арбатовой.