Цветы, пробившие асфальт. Путешествие в Советскую Хиппляндию. Юлиане Фюрст

властями не как «мелкие хулиганы», какими, например, считались хиппи, а как настоящие преступники. Хиппи общались с сообществом геев (лесбиянки на площади не собирались) с уважительным скептицизмом, по-приятельски и на достаточно большой психологической дистанции285. Это приятельство, однако, не привело к тому, что «волосатые» начали обсуждать сексуальную ориентацию и гендерную идентичность: советские хиппи до последнего не ставили под сомнение советские гендерные нормы, несмотря на то что мужчины-хиппи часто слышали в свой адрес издевательские намеки на женственный внешний вид. В конечном итоге Система переехала на Стрит – улицу Горького, преимущественно на Пушку – Пушкинскую площадь, где в 1975 году открылась станция метро286.

      Этот переезд подальше от университета отразился на составе участников и изменил характер движения. У студентов теперь было не так много шансов спонтанно попасть в хипповскую тусовку. Вторая волна московских хиппи насчитывала совсем мало молодых людей, которые бы учились или работали по профессии, а если они и были студентами, то вскоре бросали учебу. После 1971 года тусовки хиппи были малочисленнее, чем во время первой волны в 1960‐х, но они были куда более закаленными. Жестокие преследования после демонстрации привели к «профессионализации» советских хиппи, их жизнь была теперь слишком рискованной авантюрой для тех, кто попал в хиппи случайно. Если кто-то по-прежнему существовал в рамках официальной системы, реальное участие в хипповской Системе теперь постоянно угрожало его или ее средствам существования. В результате те, кто составлял ядро движения хиппи, выпали из общественной жизни в гораздо большей степени, чем это было раньше. Они устраивались на работы, о которых потом Борис Гребенщиков напишет свою знаменитую песню «Поколение дворников и сторожей». Они работали рабочими сцены в театрах, моделями в художественных училищах, на музыкальной рок-сцене. Прежде чем они сами начинали это понимать, хипповская жизнь затягивала их, закрывая им двери в основное общество каждый раз, когда их арестовывали или когда они бросали учебу или работу и отказывались от чего-то, что составляло нормальную часть советской жизни. Кисс описывал, как один шаг логически следовал за другим: «Я стал называть себя хиппи, когда мои волосы отросли. И я понял, что больше я в школу не пойду, вкалывать я не пойду, а буду только ездить автостопом. Я не работал над этим, не старался для этого, это произошло естественно»287.

      Утрата хипповским сообществом его студенческой части и «профессионализация» оставшихся хиппи также означали активизацию тех форм времяпрепровождения, которые противоречили советским нормам: алкоголь, наркотики и контакты с полубомондом на Стриту. Одни попрятались по своим квартирам, другие уходили в музыку. Для остальных убежищем стал постоянный поиск кайфа – удовольствия на хипповом сленге. Солнце и его друзья беспробудно пьянствовали. Алкоголь, неотъемлемый элемент советского общества в целом, был простым

285

Интервью с Бородулиным; Healey D. Russian Homophobia from Stalin to Sochi. New York: Bloomsbury Academic, 2017. Р. 99–101.

286

Интервью с Федоровым, Осиповым; Кафанов В. Неопубликованные воспоминания. Гл. 8. Из личного архива В. Кафанова.

287

Интервью с В. Стайнером.