О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный. Валентина Байху

вот народ и проявляет активность.

      – Спасите!!! Пожа…

      На горло легла тяжелая рука и вроде бы девушку не душили, но кричать она мгновенно перестала. Как отрезало. Страшно осознавать себя той самой курицей, которой с легкостью и в любой момент могли свернуть шею, даже не вспотев. Но долго Марина не изображала статую, практически сразу попыталась вырваться из жуткого захвата.

      – Отпустите! – прохрипела она, ударяя кулаками, куда получится.

      – Помолчите, – одернули ее, и от этого приказа у Марины ни много, ни мало затряслись коленки, подкосились. Она упала бы на пол, если бы ее не держали. В затуманенном паникой мозгу вспыхнула мысль о том, как легко получается у мужчины удерживать ее. Хромова привыкла к своей упитанной комплекции, иногда та служила добрую службу по отпугиванию особо наглых персон в автобусах или очередях. А этот… жуткий тип держал ее слишком легко, не прикладывая никаких усилий, даже не шевелился, и совершенно не реагировал на удары – иные хотя бы морщились бы, одергивали, но не в данном случае.

      Между тем незнакомец посмотрел на стоящего поодаль Селиванова, и чему-то неприятно ухмыляющемуся.

      – Мазь, – потребовал тип-похититель.

      Селиванов схватил банку с вязкой желеподобной массой со стола и бросил. Марина зажмурилась, ожидая услышать звон разбивающегося стекла, или удара по лбу, но ничего подобного не произошло. Оба из представленных вариантов могли случиться, бросок оказался слишком сильным, и не каждый, даже с хорошей реакцией, мог перехватить подобный снаряд. Но держащий ее мужчина легко поймал мазь, так же легко он продолжал удерживать девушку одной рукой – не человек, а Терминатор какой-то!

      Марина предприняла еще одну попытку освободиться:

      – Пожалуйста, отпустите…

      – Тихо, – приказ, сказанный таким голосом, мог не просто заставить тут же подчиниться, при желании можно было впасть в коматозное состояние.

      Она почти подчинилась, почти…

      Однако пересилив себя, вновь начала сопротивляться. Что бы там эти психи ни задумали, а покорно терпеть происходящее она не собиралась. Впрочем, кричать о помощи тоже было бессмысленно: и с этой, и с той стороны кабинетной двери никто не спешил на помощь, а Бэтмен, кажется, застрял в пробке на своем бэтмобиле.

      Жалкие попытки сопротивления длились недолго, как и сопротивлением их нельзя было назвать. Противостояние напоминало слона и Моську, в том плане, что одному было на все плевать с высокой колокольни, а вторая визгливо трепыхалась, но результатов жалкие попытки не давали. Через пару секунд на глаза Марине легла мягкая, пахнущая какой-то странной пряностью, мазь. Вот тогда она и замерла, подобно кролику перед волком, непроизвольно по телу побежала волна дрожи. Отчасти она была вызвана и прохладой от непонятного средства. Неизвестно, чего она ожидала, но ничего страшного не произошло: глаза не выжгло, не защипало, они не заслезились и вообще никак не среагировали на насильственное воздействие.