О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный. Валентина Байху

чтобы огненная мучительная вечность когда-нибудь закончилась. А потом, совершенно внезапно, боль исчезла. Как и сказал Фианах: «будто никогда не было», будто память сохранилась, но ощущения исчезли полностью.

      Словно и не теряла сознания от болевого шока секунду назад, Марина резко распахнула глаза, чтобы в следующий миг увидеть, как оранжевое, обычное пламя меняет цвет на темно-синий и разгорается сильнее. Она уже не находилась в разрушенном ректорском кабинете, а оказалась в центре пожара, который больше не думал убивать. Потусторонний огонь окутал ее со всех сторон, ласкаясь подобно громадному урчащему коту, а после полыхнул во вспышке сверхновой и тут же стих. Успокоился? Наелся? Принял? Марина бы и сама заурчала, если бы была кошкой и умела это делать. В груди мерно полыхнуло напоследок – она точно знала – индиговое пламя, свернулось и… не уснуло, но расслабилось, даря покой, забирая кошмар и не позволяя задуматься о случившемся. Очередное воздействие на сознание? Да пусть! То, что она испытала за отведенное мини-ритуалом время, Хромова помнить не желала.

      Зато от очередной яркой вспышки и силы толчка, похожего на ударную тепловую волну, девушка отлетела в сторону, проехавшись пятой точкой по грязному полу. Ее как будто выбросило откуда-то, вернув обратно и оставив ошарашенной и полной странного, необъяснимого восторга. Об одежде она не вспомнила в тот миг, не до того было. Хорошо, что копчиком о лежащие неподалеку доски не сильно ударилась, проехалась вскользь, и если заработала синяк, то пока он не принес никаких неудобств. Впрочем, это тоже осталось на периферии мысли практически незамеченным. Взгляда от камина она не отрывала ни на секунду и когда огонь, приобретший неестественный синий оттенок, стал спокойным и мерным, поползла обратно. Взгляд злых призрачно-голубых глаз с длинным вертикальным зрачком стал ей ответом на мысленные вопросы: «Где? Кто? Когда же?».

      – Тебе там не тесно? – после некоторого молчания Марина по-птичьему склонила голову на бок, и поинтересовалась состоянием кого-то очень злющего внутри камина.

      Если бы ее сейчас спросили, как она себя чувствует, то единственно-верной формулировкой было бы сказать: восторг. Дикий, опьяняющий восторг человека, пережившего столкновение с танком, но забывшего об этом по воле неведомых сил и сохранившего лишь эмоцию о маленькой победе. В ответ же на ее вопрос из глубины каменной «пещеры» не то фыркнули, не то рыкнули, а потом синее нечто полезло наружу. Лениво, вальяжно, по-королевски. Оттеснив хозяйку в сторону, чтобы не мешалась под лапами, оно плавными, кошачье-змеиными движеньями, пропитанными некой сверхъестественной пластикой, являло себя народу. И ползло, и ползло, и ползло… Да что за махину ей презентовала Навья Академия, и как вообще эта махина поместилась в столь маленьком пространстве?!

      В холке саламандра оказалась выше девушки на целую голову, у которой рост был метр шестьдесят пять сантиметров. Зато в длину, если глазомер Хромову не обманывал: не меньше четырех