ТАСС уполномочен заявить. Юлиан Семенов

наверх бутылку русской водки.

      – Да, сэр. «Смирноф»?

      – Нет, именно русской.

      – «Столичная» или «Казачок»?

      – «Казачок»? Я не знаю такой водки. Видимо, «Кубанская»?

      – Вы прекрасно разбираетесь в русских водках, сэр, именно «Кубанская»! Я пришлю к вам боя через десять минут.

      «А вот теперь надо замотивировать поездку, – стремительно думал Славин, поднимаясь в номер. – Я стану флиртовать с Пилар и повезу ее домой. А потом заеду в посольство и возьму фотографии. И в восемь часов встречу Белью. Ей-богу, это он писал. Я запрошу Москву сегодня же, что им известно об этом Белью. Дай бог, чтобы они там знали о нем хоть самую малость. И если этот Белью говорит по-русски, и если это он писал нам, и если он опознает по фото того, кого американцы вербовали в номере, я завтра днем улечу в Москву и все будет кончено».

      Константинов

      С заведующим отделом МИДа Ереминым было условлено встретиться в полдень, в Новоарбатском ресторане.

      В свое время Константинов оппонировал Ивану Яковлевичу на защите кандидатской диссертации по теме «Национально-освободительное движение на Африканском континенте и акции стран НАТО». Юрист-международник, Константинов, с присущей ему дотошностью, поставил перед Ереминым сорок семь вопросов: он привык требовать точности и от себя и от окружающих во всем, мелочей для него не существовало. На этом они и сдружились; Еремин отложил защиту на месяц, но прошел зато блестяще – ни одного черного шара.

      …Константинов приехал в ресторан на десять минут раньше, заказал два бульона с пирожками, узнал, хороши ли сегодня котлеты по-киевски, и сказал, чтобы кофе заварили двойной.

      – А что из напитков? – спросил официант. – Коньячок? Или водочки выпьем, есть «Посольская».

      – Из напитков будем пить «Боржоми», – ответил Константинов.

      Официант обиделся, пожал плечами и оправил скатерть так резко, что Константинову пришлось подхватить фужер – наверняка разбился бы.

      Еремин опоздал на пять минут:

      – Извини, Константин Иванович, не рассчитал время, решил совместить приятное с полезным – пешком отправился.

      – По дипломатическому протоколу пятиминутное опоздание допустимо, – улыбнулся Константинов. – А за сорок минут, я думаю, мы управимся: и с разговором, и с обедом. Я бульон заказал.

      – Ты – гений, – сказал Еремин. – Добрый гений. Ну рассказывай, что стряслось?

      – Ровным счетом ничего. Просто хотел посидеть с тобой, по телефону говорить – глаз не видеть, а мне хочется смотреть в твои глаза, потому как и ты и Славин невероятные хитрецы и я понимаю вас обоих лучше, когда вы молчите.

      – Это комплимент?

      – Бесспорно. Хитрость – необходимая градиента ума, она противна коварству и бесчестности. Я специально, знаешь ли, перечитал главу в занятной книге прошлого века «Об искусстве военной хитрости».

      Еремин посмеялся:

      – Есть аналогичная книга, издана в Париже, в восемьсот тридцать девятом году: «Изящество дипломатической хитрости».

      – Значит, комплимент?

      – Воистину