Царь Александр Грозный. Михаил Васильевич Шелест

почти не смотрел на Вишневецкого, а тот, наоборот, разглядывал русского царя во все глаза.

      Государь, по причине жары, был одет лишь в синие льняные, тканные решёткой, штаны и такую же, но белую «продувную» рубаху, надетую на выпуск и подпоясанную тонким кожаным золочёным ремешком. На ногах царя были короткие чёрные сапоги, носки и задники которых прикрывали золотые накладки. Единственным украшением царя были несколько перстней на пальцах рук. На большом пальце его правой руки имелось кольцо лучника, изготовленное из нефрита. Его он то и дело трогал то указательным, то средним пальцем той же руки, имитируя выстрел тетивы.

      – «Как он стреляет? Он же слеп, – подумал князь.

      По обеим сторонам невысокого трона стояли царские стражницы, что для Вишневецкого было удивительным, но известным. Слухи о царских воительницах докатились и до Запорожья, и до Киева, и до Кракова. Даже в Риме, слышал Вишневецкий, обсуждают московитских амазонок2, кои, как говорят, сильны не только в бою, но и в любовных утехах.

      – Для того, чтобы воевать Крым, надо покорить Кавказ, – произнёс, так же не глядя на князя, царь. – И покорить не войной, а дружбой. Многие черкесы готовы доброй волей принять православие. Вот этим и нужно заняться в первую голову. Поддержать тех, кто с нами, подавить бунты. Для того мы сюда пришли. Крым, конечно, мы возьмём, но не так скоро, как тебе бы хотелось. Не в этом году – точно. Потому, выбирай… Хочешь мне служить, давай присягу, но делать будешь не то, что тебе хочется, а то, что надо мне, то есть, то, что важно для государства российского. Согласятся твои казаки не грабить черкесов? За то карать буду строго.

      Вишневецкий немного помолчал, подумал и сказал:

      – Я, государь, православной веры, а в Польском королевстве всё больше католики да униаты чинят правила. Даже в Киев пришли ксёндзы3. Власть о назначении митрополита взяли в свои руки католические князья. Церковь православная в упадке. Русскую шляхту и князей лишают королевского корма, а от епископов и митрополитов требуют подчинения Римскому папе. Изменники Православия получают высокий статут. Чую, скоро Православию в Польше придёт конец.

      Александр впервые «посмотрел» Вишневецкому в глаза. И не увидел в них лжи. Князь искренне переживал за веру.

      – Много в Польше православных? – спросил он.

      – Много, государь. В Киеве и воевода Острожский Константин Константинович и почти все князья православные.

      – Задавят вас, – тихо сказал царь. – На теле церкви католической вы блохи. Вот и подавят вас, как блох. Или вычешут гребнем. Ни прав у вас, ни силы. Всё от того, что сами пытаетесь справиться, просите короля, чтобы не трогали вас. Кого просите? Сатану просите! И о том не думаете, что за людей вас не считают. Рим строит дорогу и выкорчёвывает все, ненужные ему, деревья.

      От таких слов Вишневецкого наполнил ужас. Его сердце заколотилось, в лицо ударил жар, голова закружилась.

      – Что молчишь? Разве не прав я? Сам видишь, к чему всё идёт. Пока у Польши с Литвой уния, они сдерживаются, а только едиными станут,