Сибиряк. В разведке и штрафбате. Юрий Корчевский

– растревожили осиное гнездо! Как бы и самим не досталось! Пошли!

      Мокрецов легко взобрался на бруствер, за ним неловко поднялся старшина. Оба разведчика замыкали группу.

      Они доползли до дозора.

      – Эй, бойцы! Как там с минами?

      – Наших метров сто точно нет, а дальше не знаем.

      – И на том спасибо.

      Они быстро проползли сотню метров, потом Мокрецов повернул голову.

      – Ветров, ты же сапер. Ползи вперед, пощупай землю. Мы за тобой.

      Дело привычное. Алексей пополз вперед, благо морозы отпустили. По ощущениям – градусов десять всего, руки не так мерзли.

      Мин Алексей не обнаружил. Они добрались до колючей проволоки, затаились. Левее их за траншеей заработал из ДОТа пулемет. ДОТ был занесен снегом и выглядел как сугроб. Если бы немецкий пулеметчик не открыл огонь, его можно было бы и не определить.

      Мокрецов ткнул в ДОТ пальцем. Понятно, «языком» он решил брать пулеметчика. С одной стороны – хорошо, стенки ДОТа укроют от любопытных глаз, с другой – пулеметный расчет всегда состоит из двух человек, и потому захватывать их должны как минимум двое. Второго номера сразу надо валить насмерть, а пулеметчика глушить. Лишь бы он без стального шлема оказался. Пехотинцы в траншее касками не пренебрегали, а пулеметчики, находясь в укрытии, часто обходились без них. Шлем тяжелый, зимой холодит, а ДОТ и так защищает от пуль и осколков.

      Они дождались, когда стихнет огонь, и Алексей приподнял проволоку стволом автомата. Мокрецов оставил перед проволокой старшину, шепнув:

      – Прикрывать будешь.

      А сам прополз под колючкой. За ним последовал Михаил, потом Алексей.

      Они добрались до немецких траншей, полежали, прислушиваясь. Ни разговоров, ни шагов, ни сигаретного дымка – тишина. Постреляв, немцы попрятались в блиндажах.

      Перемахнув через траншею, разведчики поползли в сторону ДОТа. Вход в него был сзади.

      Разведчики залегли рядом.

      Из дота слышался разговор. Причем, судя по голосам, немцев было трое. Но с тремя сразу в тесном пространстве ДОТа не совладать. Стрелять, бросать гранату нельзя, им живой «язык» нужен.

      Ждали долго, около часа. Наконец, наговорившись, два немца вышли и по траншее направились в блиндаж – слышно было, как глухо стукнула дверь.

      Выждав немного, Мокрецов ткнул пальцем сначала в Михаила, потом в Алексея, а потом указал на ДОТ. Ага, понятно, им двоим пулеметчика брать.

      Неслышно соскользнули они в траншею и шагнули в темное чрево ДОТа. Михаил шел первым.

      Немец откинул крышку, заряжая в пулемет ленту.

      Михаил прыгнул на немца и ударил его кулаком в висок. Пулеметчик мешком повалился на землю. С него сдернули ремень, стянув им сзади руки, приготовленной тряпкой заткнули рот.

      В проеме ДОТа возник командир:

      – Ты его… он жив хоть?

      – Вроде аккуратно бил.

      Мокрецов наклонился, прислушался. Немец дышал.

      – Беремся.

      Втроем они подняли немца, вынесли его из ДОТа, перевалили его из траншеи за бруствер