Сон в красном тереме. Том 2. Цао Сюэцинь

по какому поводу он приехал.

      – Господину Ся недавно приглянулся дом, но, чтобы его купить, у него не хватает двухсот лян серебра, – принялся объяснять евнух. – Вот он и послал меня к вам с просьбой: не можете ли вы одолжить ему двести лян. Через два дня он непременно их вернет!

      – Конечно! Какие могут быть разговоры! – расплылась в улыбке Фын-цзе. – Серебра у меня сколько угодно, надо только отвесить. Может быть, и нам когда-нибудь придется обратиться к вашему господину!

      – И потом еще господин Ся велел передать, что пока не может прислать вам те тысячу двести лян серебра, которые взял в прошлый раз, – проговорил евнух, – но в конце года он отдаст все!

      – Разумеется! – снова улыбнулась Фын-цзе. – Стоит ли беспокоиться! Слишком он щепетилен! Скажу прямо: если бы все помнили о своих долгах и возвращали их, как господин Ся, даже трудно сказать, сколько нам прибавилось бы денег! Иное дело, если бы у нас их не было! Но раз есть, пусть берет!

      Фын-цзе позвала жену Ван-эра и приказала ей:

      – Раздобудь где угодно двести лян серебра, да только поскорее!

      Та сразу смекнула, в чем дело, и смущенно улыбнулась:

      – Я и сама только что искала деньги, но нигде достать не могла и пришла просить у вас, госпожа!

      – Вы только и умеете одалживать у своих! – недовольным тоном буркнула Фын-цзе. – Но стоит послать вас достать денег на стороне – вы сразу оказываетесь беспомощными!.. Пин-эр! – позвала она. – Возьми два моих золотых ожерелья и заложи за четыреста лян серебра!

      Пин-эр почтительно кивнула, принесла большой, обтянутый парчой короб и вытащила из него два парчовых сверточка с ожерельями. Одно ожерелье представляло собой крученую золотую нитку с нанизанными на ней жемчужинами величиной с семя лотоса, а второе состояло из драгоценных каменьев, украшенных перьями зимородка. Обе вещи были дорогими и почти ничем не отличались от тех, какие носили при императорском дворе.

      Пин-эр взяла ожерелья и ушла. Вскоре она возвратилась с четырьмястами лянами серебра. Фын-цзе распорядилась отвесить половину и отдать евнуху, а другую половину отдать жене Ван-эра на устройство праздника середины осени. После этого евнух стал прощаться. Фын-цзе велела людям помочь ему донести серебро до главных ворот.

      Как только евнух удалился, в комнату вошел Цзя Лянь.

      – И когда кончится это наваждение? – с горькой усмешкой произнес он.

      – Надо же было ему явиться так некстати! – воскликнула Фын-цзе.

      – Вчера приезжал старший евнух Чжоу, тот сразу замахнулся на тысячу лян, – возмущался Цзя Лянь. – Когда я стал колебаться, он выразил недовольство. А ведь дальше дела пойдут хуже, тогда им еще чаще придется обижаться! Вот бы разбогатеть миллиона на три, на пять!

      Между тем Фын-цзе с помощью Пин-эр умылась, переоделась и отправилась к матушке Цзя прислуживать за ужином.

      Цзя Лянь тоже вышел из дому и направился в свой внешний кабинет, где, к великому удивлению, застал Линь Чжи-сяо.

      – Что