Лесник: Назад в СССР. Максим Гаусс

это был барак, но потом его перестроили. А что?

      – Просто интересуюсь. А много жителей осталось в поселке?

      – Тридцать девять. Прошлой осенью на три семьи меньше стало, в Кыштым переехали.

      «Я бы тоже переехал», – вслух я этого, конечно же, не сказал, хотя очень хотелось, особенно после выпитой самогонки.

      В итоге мы с Иванычем легли в одной комнате, а Алевтина, как хозяйка, в другой. Комнаты разделялись дверью, закрывать ее никто не стал.

      Заснул я как убитый, едва только голова коснулась подушки. Снилась какая-то ерунда, сложно поддающаяся внятному описанию. Будто бы из той самой лощины, где мы мертвую лосиху обнаружили, лезет какая-то черная, неведомая ерунда… Брр, жуть!

      Проснулся я почти в полной темноте – лишь на столе горела маленькая масляная лампа. Отсветы пламени безмятежно скакали по стенам и потолку.

      Черт возьми, я проснулся не просто так – в подсознании буквально присутствовало стойкое ощущение того, что за мной кто-то наблюдает. Машинально схватился за лежащее рядом ружье.

      Повертел головой по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. А спустя минуту тревожное ощущение пропало само собой. И все же, я не торопился расслабляться. Поднялся с кровати, подошел к столу, оглянулся на старика – тот спал, тихо похрапывая. За исключением храпа, в избе было тихо.

      Я подошел к окну, выглянул наружу – кроме темноты там ничего не было. Я даже не мог понять, на что смотрю. Подошел к другому – та же самая картина.

      Но видимо, в этот самый момент вышла луна и осветила Прокофьевку мертвенно-бледным светом. А вместе с этим…

      Смутное предчувствие чего-то заставило меня обернуться. В окне напротив было чье-то лицо, прикрытое капюшоном.

      И в этот самый момент, егерь громко всхрапнул, отчего я невольно вздрогнул и потерял визуальный контакт. Когда же я вновь посмотрел в окно, там уже никого не было.

      Ну не могло же мне показаться?

      Глава 3. Ситуация ухудшается

      Я рывком устремился к входной двери, но на половине пути остановился. А смысл мне выходить наружу? Кто бы ни оказался с той стороны, он вовсе не намеревался попасть в дом, не пытался поговорить. Судя по всему, он вообще сбежал. И вряд ли в такой темноте, в незнакомой мне местности я кого-то найду. Так чего же мне дергаться?

      И все же… Чуйка упорно гнула свое.

      Ружье я положил обратно на стол, а сам «прошелся» по окнам. Дощатый пол под ногами предательски скрипел, отчего я каждый раз морщился. В почти полной тишине скрип казался оглушительным.

      Луна вновь вышла из-за туч, но как я ни смотрел, больше ничего подозрительного на улице не заметил. Да и видимость так себе… Прокофьевка мирно спала. Черт возьми, может, все-таки почудилось?

      В задумчивости, я неторопливо вернулся к своей кровати, прилег на подушку. Неприятное ощущение от увиденного слегка заглушилось, но никуда не делось. Заснул я минут через сорок, но до самого утра спал беспокойным сном, то и дело ворочаясь на жестком прохудившемся матрасе. Конечно, это совсем не ортопедическая «Аскона», ага…

      Поднявшись