Юми. Алёша

я сам не помню ничего про звонаря. О том, что случилось тогда, мне рассказали другие люди. И память вернулась обрывками, я как не помнил ничего, так и сейчас не помню.

      – Ладно, – Хава сделал успокаивающий жест, – с другой стороны зайду. Как, скажи мне, у этого солдатика тело сгорело, а камуфляж и ботинки – нет?

      Лучник склонился к мертвецу и вновь стал осматривать его. Сняв каску, он повернулся к Хаве и со знанием дела ответил:

      – Его убила молния. Вот, посмотри, – он протянул каску другу.

      – А форма его? Так она с пропиткой не горит, не тонет, не плавится, ее надо с солдата снять и забрать себе. Помародерствуем, ничего страшного. Кстати, как ты объяснишь, что винтовку и форму никто не забрал?

      – Да легко. Видишь сколько вокруг пустых гильз, всех, кто к нему пытался подойти, он отстреливал, а остальные просто не лезли к этой башне. Боялись. Хава, а к чему ты об этом вашем пацане с Машмета рассказал?

      – Переброска! Та корпорация работала над телепортацией, будто готовилась к этому Давлению. Может, она и Давление вызвала, и подлодку сюда закинула?

      Лучник вновь взглянул на водохранилище. Хава похлопал его по плечу и пропел:

      Я пью до дна за тех, кто в море,

      За тех, кого любит волна,

      За тех, кому повезет…

      – Помнишь такую? То ли Макаревич, то ли Кутиков пел. А то ли вместе. Хорошая песня… Нам повезет, Лучник, найдем мы твоего сына, и лодку вытащим, и часы остановим, а там гори все синим пламенем!

      – Путиков, – мрачно ответил Герман.

      – Что? – не понял Хава.

      – Путиков это пел, я вспомнил.

      – Да какой Путиков!? – смачно заржал Хава. – Это президент у нас был такой – ПУТИН! А певец Кутиков.

      – Президент Кутин, а певец Путиков, – отмахнулся Лучник.

      – Герман, да где ты видел президента Кутина? Говорю тебе – Путин, точно тебе говорю. Пути-нути, лапти гнути!

      И заржал еще сильнее. Лучник сделал вид, что обиделся.

      – Ладно, пойдем отсюда, хватит на сегодня приключений, – сказал Лучник и начал спускаться.

      Хава засунул рацию в вещмешок и последовал за другом. На восьмом этаже они обнаружили других мертвых военных. Проверили огнестрел – патроны тоже все были израсходованы, а значит, и ни к чему теперь эти железки, ставшие игрушками.

      – Потом надо будет вернуться сюда. С пауками, – шепнул Хава. – Получше прошариться.

      – Хорошо, как-нибудь вернемся. А лучше Кагану наводку дадим. Мне Антона найти надо, живого или мертвого.

      – Герман, я с тобой, куда б ты ни пошел. И черт с ней, этой Ликеркой, опостылела уже… Кстати, я давно уже уйти оттуда хотел. В Хреновое за Бобров. Тянет меня туда.

      – А там-то что?

      – Говорят, там коневоды мирную жизнь настраивают. И никого вокруг – мир да покой. А я лошадей страсть как люблю! Но не судьба мне видно в Хреновое, тебя вот встретил, – Хава вздохнул. – Ладно, пойдем уже сына твоего спасать.

      Лучник крепко пожал