От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе. Д. А. Мачинский

А в набросках произведения о Мстиславе, сыне св. Владимира, поразительная историософская интуиция Пушкина выводит его на образ Ильи Муромца, краеугольного героя русского эпоса, через свое имя и функции, так же как Олег, связанного с темой Громовержца и архетипически являющегося его земной христианизированной ипостасью. Причем из всех сюжетов, связанных с Ильей, Пушкина безошибочно привлекает тема «сыноборчества» Ильи и связанная с «сыноборством» тема судьбы России. Вот эти записи, датируемые тем же 1822 годом:

      «Илья в молодости обрюхатил царевну татарскую – она вышла замуж, объявила сыну, сын едет отыскивать отца».

      «Илья идет за ним <за Мстиславом. – Д. М.> – встречает своего сына – сражается с ним…»

      «Илья хочет представить сына Владимиру – вместе едут —».

      «Илья находит пустынника, который пророчествует ему участь России».

      «На Россию нападают с разных сторон все враги ее» [ПСС, т. 4: 294–295].

* * *

      В 1824 году Пушкин оказывается в Михайловском в связи с обвинением в «афеизме». Там до него и доходят сведения о происшедшем 7 ноября петербургском наводнении. Пушкин отзывается в письме брату: «Что это у вас? потоп! ничто проклятому Петербургу!» (письмо от 20 ноября 1824 года [ПСС, т. 10: 86]), а также ироническими стихами:

      Напрасно ахнула Европа,

      Не унывайте, не беда!

      От петербургского потопа

      Спаслась Полярная звезда.

      «Ничто» в данном случае означает небытие, уничтожение. Выраженное в письме к брату отрицательное отношение к Петербургу – не случайность, в стихах поэта до «Медного всадника» незаметно, чтобы он особенно любил «Петра творенье». Симптоматично, что в обоих текстах наводнение трактуется как «потоп», то есть как Божья кара греховному городу. И никакого оттенка трагизма в трактовке события.

      В 1825 году Пушкин впервые активно пытается изменить течение своей судьбы, до сих пор определявшейся отнюдь не им самим. Его политические взгляды этого времени, его верность идеалам личной и политической свободы, несмотря на искажение их в ходе Французской революции, выражены в стихотворении «Андрей Шенье». Поэт предпринимает попытку вырваться за границу под предлогом необходимости лечиться от аневризмы. Когда этот план срывается не без помощи друзей Пушкина, он в бешенстве пишет оставшиеся в неразборчивом черновике стихи «Заступники кнута и плети».

      Приближается осень, годовщина «потопа», приближаются – о чем поэт не ведает – крупные перемены и потрясения в судьбе России и в судьбе Пушкина.

      И тут в его стихах неожиданно появляется, и сразу – в состоянии движения, фальконетовский памятник Петру.

      Брови царь нахмуря,

      Говорил: «Вчера

      Повалила буря

      Памятник Петра».

      Тот перепугался.

      «Я не знал!.. Ужель?» —

      Царь расхохотался:

      «Первый, брат, апрель!»

      Говорил он с горем

      Фрейлинам дворца:

      «Вешают за морем

      За