Стоп-кран. Дмитрий Сенчаков

к ним из России. В то время как мы зовём их прусаками, будучи уверенными, что они приползли из Германии.

      – Не-не, – поправил я его, – они, конечно, вольны называть кем угодно кого угодно, но вид рыжих тараканов на латыни называется именно germanica. Так что-с! А вы, Дуся, разве никогда не видели чёрных тараканов?

      – Откуда? У нас в деревне за печкой только сверчки водятся.

      – А как же детские книжки? – настаивал Костя. – Разве вам, Дуся, в детстве не читали «Тараканище»?

      – Когда я была маленькая, у меня были только две книжки, – вспомнила Дуська. – «Филиппок» и «Золотой ключик».

      – Заметьте, коллега, – прокомментировал Костя, – наша деревенская подружка вкушала сказки исключительно графьёв Толсты́х. Какой изысканный вкус!

      – Да нет, – махнул я рукой, – просто повезло, что именно Толсты́х было трое. А представь, было бы трое Чуковских! Тогда каждая вторая детская книжка была бы про мух, тараканов и жужелиц со сверчками.

      Инга рассмеялась, размахнулась тряпкой, смела́ жутконогих букашечек на пол. Аккуратно подмела пол, собрала тараканий хитин в совок и высыпала в ведро.

      – Костя, тебе предстоит освоить новое амплуа, – сменил я тему. – Таскать мусорное ведро на помойку. Смотри, какая мышца у меня! Видишь? Я мусорные вёдра с пяти лет выношу. У нас-то мусоропровод отродясь заварен.

      – Как понесёшь своё, так и за моим заходи, – выкрутился Костя.

      Инга и тут засмеялась. Костя благодарно заблестел глазами.

      Дуся забралась на подоконник, зафиксировала сутуловище в излюбленной позе и принялась болтать ногами.

      – Куда ж ты теперь жуков этих поганых девать будешь? – запытала она Ингу. – Мусорница-то скотчем заклеена.

      Мы замерли и, растянув рты в улыбке, переглянулись. До Дуси как до жирафа…

      – А я им на свирели играть буду. Они дружною толпой отчалят сразу к праотцам, – нашлась Инга, продолжая сдержанно смеяться.

      – Да-да, лёгким дымком, – примазался я. – Пшик и всё!

      Дуся опять не врубилась. Пожала плечами. В смысле – поджала их под самые уши, по-грифьи втянув шею и традиционно скруглив спину. Нелепость её фигуры в такие секунды резко контрастировала с её же эталонным силуэтом в минуты иные, когда ей хотелось рисоваться, зарабатывать очки и притягивать сальные взгляды.

      – Не ссы, Дуся, – скопировал я интонацию Кузьмы, – мы мусор где попало не бросаем.

      – Ага, бросаем, где ни попадя, – парировала Инга и укоризненно покачала головой.

      Бельмом на глазу оставалась плюшкина куча Костиного товара, который разросся, как сорняк, и заполонил практически всю Костину комнату. Именно в этой комнате временно проживала Инга, так как Костя с Дусей ночевали за стенкой в соседской комнате, ключ от которой забыл Кузьма. Старый диван был чересчур скриплым, мы вдоволь наслушались его рулад, пока Кузьма единолично не слезал с Дуси. Поэтому мои друзья спали на полу, куда Костя настелил буквально всё, что обнаружил в квартире: матрас с пролежнями, соседкино верблюжье одеяло, подстёжку от деревенского