Пора жить. Светлана Мосолова

Степана, – я тебя сейчас заберу.

      В руке у нее оказывается оставленный на опушке желтый шарф.

      «Теперь я спасена», – с облегчением думает она.

      Громко лает Пират.

      – Он боится грозы, – говорит Катя и просыпается.

      Пират продолжал лаять на козу, которая поддевала рогами задвижку, стараясь открыть калитку загона. Катя потянулась, легко поднялась и вышла во двор. Солнце пригревало, одаривая последним осенним теплом. Степана не было.

      – Нужно вывести Лукерью, – вспомнила девушка.

      Коза уже давно недовольно мекала и быстро побежала со двора. Катя натянула веревку, прикрикнула на нее. Лукерья в ответ запрыгала боком, стараясь боднуть. Привязав козу, девушка вернулась в дом. Выпила холодного молока с хлебом, принялась разглядывать комнаты. Здесь пахло травами и еще чем-то горьковатым. Бревенчатые стены хранили запах сосны.

      «Я даже забыла, что можно жить в таких условиях, – подумала Катя, – интересно, а телевизор у него есть?»

      Телевизор был. И вообще, в доме было удобно и уютно, чувствовалась женская рука. Катя открыла шифоньер, ища женские вещи, но не нашла. Продолжила поиски, и в книжном шкафу увидела фотографию в рамке. Полноватая женщина с закрученными в узел волосами обнимала кудрявого малыша. Девушка вытащила фото, стала внимательно рассматривать. Было понятно, что это мать с сыном, присутствовало что-то общее во взгляде, овале лица. Но еще более очевидное сходство мальчика со Степаном отметила Катя на снимке. Девушка осторожно вернула фотографию на место, огляделась и решила, что следует сделать уборку. Ей захотелось удивить угрюмого хозяина.

      «Он приедет, а в доме чисто и пыли нет», – радостно думала она. Настроение было приподнятым. Ей нравилось здесь все. Этот бревенчатый дом над обрывом, теплые лучи солнца, светящие в окна, спокойный Пират и капризная коза. Нравилось, что она еще молодая и можно о чем угодно мечтать. Она открыла окна и стала напевать что-то старое и мелодичное. Впервые за последние несколько лет не вспоминала про больное сердце. Забыла, что ей скоро тридцать, что она все чаще притворяется, чтобы казаться веселой, а на самом деле депрессия, как серый удав, все сильнее сжимает легкие, не дает свободно дышать. Здесь не нужно притворяться, и Катя с упоением наслаждалась этим тихим утром. Она босыми ногами ходила по дощатому полу, чувствуя его теплоту, и ей вдруг показалось, что она уже давно знает и этот дом, и ступени к реке, и даже герань на окне помнит. Девушка вынесла во двор просушить одеяла с подушками и, присев на приступке, подставила солнцу лицо. После работы ощущала приятную усталость.

      – И никакая я не тощая, – вдруг вспомнила она слова Степана, – наоборот, ничего лишнего, а все, что нужно, при мне. Они здесь, наверное, толстух любят, – усмехнулась она, поднялась и отправилась готовить обед.

6

      Солнце уже клонилось к земле, когда за воротами послышался знакомый скрип телеги. Девушка с обеда еще ждала хозяина и порядком волновалась; одна в лесу, в пустом доме, ей даже неприятно и страшно было об этом думать. В сарае жалобно мекала недоеная