Сетевая LOVушка. Ирина Ендрихинская

парень. Может быть, этот обман и сработал, поскольку приезжал он потом ещё несколько раз. Но на этом все и закончилось.

      Соседка Машка, которая год как уехала из общаги, учила всех в курилке, что надо хорошо давать, тогда тебе и подарки, и деньги, и кафешки. Гордо демонстрировала золотые серьги, рассказывала о квартире любовника, в которой два этажа. Нет, дуры, не в доме два этажа, а в квартире! И мы на этой лестнице и на окнах, которые размером во всю стену, и на барной стойке в кухне. Да, представьте себе, лохушки, что в некоторых квартирах есть барные стойки. Любовник был армянин, старше и женат. Те, кто его видел, говорили, что страшен, как черт. Геворг. Маша называла его кратко Джео. Как ни назови, как не сплетничай, но он увез Машку от кухонных общажных тараканов и очередей в душ. Нет, не в свои двухэтажные хоромы, а в съемную квартирку. До конца учебы поживу тут – спокойно, рассудила Машка, а там будет диплом, уйду, сама заработаю. А пока надо стонать погромче, да дергаться, якобы от оргазма. Ну и побрить все вовремя, и книжки почитать, порно глянуть.

      Яне тоже хотелось свободы, своего угла, унитаза и душа. Отсутствия склок, сплетен, пьянок и чужого шума – неизменные спутники общажной жизни. Иногда казалось, что она тоже сможет вытерпеть волосатого армянина. Всего-то раза три в неделю, зато остальное время кайф. Даже поехала раз с Машкой на совместное свидание. Пустое кафе, в котором Джео был хозяин, а Машка раньше работала официанткой, пока однажды после смены не дала хозяину. Яна пыталась во весь рот улыбаться некому Армену. Но когда он начал обнимать, её буквально передернуло от вида волосатые короткопалых лап. Захотелось сбежать. Но не подводить же Машку. Пришлось сидеть в кафе до утра.

      Джео варил хаш. Попробовать этот шедевр кулинарии Яне не довелось, да и желания не было. Ибо вонь стояла адская. Как от холодца или сальтисона, который в детстве мастерски варила бабуля. У маленькой Яны дыхание перехватывало в те дни. Сначала от вида отрубленных коровьих ног или свиной головы с навеки закрытыми глазами. Потом Яна переставала дышать от дурного запаха, который витал в квартире еще долгое время, даже если огромная кастрюля переставала булькать на плите. И третий этап бездыханности наступал, когда бабуля с восторгом заносила с балкона таз с непонятным бурым болотом. Болото полагалось порезать на куски и раздать домочадцам.На стол выставляли магазинные баночки с горчицей и хреном. Кстати, баночки эти никогда не выбрасывали.

      Яна с сестрой Катькой отмывали их в ванной вместе с бутылками-чебурашками. Несли на соседнюю улицу в пункт приема стеклотары. Предварительно узнавали, кто сегодня приемщик: одноглазый Коля или толстая Маня. Маня была добрая, не особо придиралась к качеству тары, быстро подсчитывала в уме и выдавала деньги. Бежишь потом радостно в магазин за “Юппи” и чупа-чупсами. С Колей было тяжелее. Единственным глазом он долго рассматривал каждую бутылку или банку, докапывался до каждой царапины. В итоге половину сумки тащишь до дома, ждешь дежурства толстой Мани в надежде, что