Бастард Ивана Грозного. Михаил Васильевич Шелест

коряги и, быстро перебирая руками и коленями, приблизился к ней и уткнулся лицом в кожушок. Мать осторожно взяла его на руки.

      – Он тёплый, – сказала она сквозь слёзы и прижала его к себе.

      Санька, стараясь не показать своё не младенческое развитие и пряча взгляд, зашарил по её телу руками. Женщина встрепенулась, развязала верёвку и выпрастала из-под кожуха грудь.

      – Я знала… Я знала… – Говорила она, слегка раскачиваясь.

      Санька был голоден и чмокал старательно. Женщина иногда чуть слышно радостно вскрикивала. Молока медведицы на двоих сосунков не хватало. Видимо она не сумела набрать нужный вес перед зимовкой. Женщина прижимала сына к груди и тихо плакала. Плакал и Мокша, молча стоявший за спиной жены.

      Санька, напившись молока, блаженно уснул, но проспал недолго.

      – «Как «Штирлиц», – подумал он проснувшись.

      Младенец посмотрел на закрытые глаза матери снизу вверх и, ловко крутнувшись телом, выскользнул из её рук. Она дёрнулась, пытаясь поймать ребёнка, но тот уже отполз к берлоге и сел, развернувшись в сторону родителей.

      В это время из берлоги выполз Умка. С его нижней губы свисала капля молока. Увидев брата, Умка треснул его лапой по спине, но Санька увернулся и медвежонок перекатился через спину ребёнка. Санька последовал вслед за Умкой и оказался сидящим у него на животе.

      Мокша засмеялся. Засмеялась и Лёкса.

      – Вот видишь, он здесь не пропадёт. Велес принял его. Не зря мы отдавали ему добычу.

      – Не зря, – прошептала Лёкса.

      * * *

      Мать медведица вылезла из берлоги, когда уже вовсю зеленела трава, а Санька с Умкой освоили ближайшие окрестности. Ну как, окрестности… Ближайшие два метра от берлоги. Причём Саньке пришлось сдерживать брата, чтобы тот не убежал дальше и не нарвался на какого-нибудь хищника.

      Они с братом как раз сидели возле норы, когда оттуда появилась морда матери. Это произошло так неожиданно, что Санька едва не «даванул пасту».

      – Мама дорогая! – Произнёс он, оглянувшись.

      Голова медведицы была такой огромной, что едва пролезла наружу. Мать сощурилась, из её глаз потекли слёзы, и она чихнула. Ураган перевернул Саньку через голову. Медведица чихнула ещё раз и его перевернуло снова. Санька возмущённо рыкнул и подбежал к «матери». Медведица обнюхала его и лизнула. Умка заскулил и тоже получил порцию «обнимашек». Наконец медведица выбралась из берлоги полностью. Она была громадной и худой. Шкура висела на ней, как платье «три экс эль» на манекене.

      Санька подсунул ей под нос пучок дикого лука, но мать лишь обнюхала его и поспешила в кусты. Санька усмехнулся. Он специально раздразнил медведицу, чтобы она быстрее выдавила из себя пробку и принялась пополнять затраченные на детей ресурсы. В последнее время молока у медведицы на обоих детёнышей не хватало и Санька дозировал своё потребление, чтобы оставалось для Умки. Молока Лёксы ему бы хватило, но от молока медведицы он отказываться не хотел. Она бы почувствовала. Мать-медведица и так с подозрением обнюхивала Саньку, когда тот