Кровь и сахар. Лора Шепард-Робинсон

враг сильный и могущественный, то, наверное, он может добраться до вас где угодно, – заметила Амелия.

      Это была отрезвляющая мысль. Мы еще несколько минут постояли у могилы. Я склонил голову, вспоминая, что пели африканцы. Их слова показались мне более подходящими, чтобы отдать последние почести Тэду, чем любые благочестивые молитвы викария.

      Мир отступает; он исчезает.

      Перед моими глазами, моими ушами открывается небо

      С ангельским звоном.

      Дай, дай мне твои ветра! Я сажусь в седло! Я лечу!

      О Могила! Где твоя победа?

      О Смерть! Где твое жало?

* * *

      Необходимо рассказать о моем расставании с Амелией Брэдстрит.

      – Мне не хочется, чтобы вы возвращались в это ужасное место, – заявила она, когда мы стояли у ворот кладбища. – Это может быть опасно.

      Я отвел в сторону край плаща, чтобы показать ей меч и пистолет с ударно-кремневым замком. Но это ее не слишком успокоило.

      Мы стояли в тени колокольни. Амелия смотрела на череду удаляющихся карет, которые увозили скорбящих.

      – Большинство из них даже не могли заставить себя заговорить со мной.

      – Для женщин это дело принципа, – пояснил я. – А мужчины, как я предполагаю, боятся, что возникнут сплетни, если они проявят доброту.

      – Вы были добры ко мне, и не похоже, чтобы вы боялись.

      Я не хотел давать ей ложных надежд на то, что наше общение продолжится после того, как мы завершим наше расследование убийства Тэда. Тогда мои отношения с Каро станут еще хуже.

      – Тэд был моим старейшим другом. Я едва ли мог поступить иначе.

      – Да, конечно. – Она опустила глаза.

      Я пожалел о своих словах, едва только произнес их.

      – Простите, миссис Брэдстрит. Я не имел в виду…

      – Имели. – Она смотрела на тонкое золотое обручальное кольцо на своем пальце. – Мы плохо поступили с несчастной Леонорой Брэдстрит. Я знаю. Но тем не менее, если бы жизнь можно было начать сначала, я поступила бы точно так же, не задумавшись ни на секунду. Любить так хотя бы раз в жизни… совершенно не думая о последствиях… Мне совсем не стыдно. Вы способны это понять?

      – Любовь? Да, я понимаю.

      – Вы имеете в виду любовь в рамках приличий, когда все чинно и благородно. – Она вздернула подбородок и посмотрела на меня. Я видел на ее лице выражение гнева и гордости. – Я могу выдержать их осуждение, их сплетни, даже вашу жалость, капитан Коршэм. Но я не могу выдержать одиночество.

      Часть вторая

      24–26 июня 1781 года

      Дух не имеет абсолютной или свободной воли, но он определяется к той или иной воле причиной, которая также определяется другой, а эта в свою очередь – опять другой и так далее.

Бенедикт Спиноза. «Этика», часть II «О природе и происхождении души»

      Глава десятая

      Я забрал коня, Зефира, который был привязан перед церковью, и поскакал к реке по дороге, ведущей на юг из Бетнал-Грина. Как и раньше, я пересек Темзу у Ротерхайта, успокаивая Зефира ласковыми словами, пока паром