Кровь и сахар. Лора Шепард-Робинсон

можно судить по продолжительности ее молчания. На этот раз оно длилось так долго, что армия могла бы успеть осадить Трою.

      – Гарри, это безумие. Скандал может все разрушить. Ты должен это понимать.

      Под «всем» она имела в виду дополнительные выборы и впоследствии – определенно пост в министерстве. Со временем – пэрство и место в кабинете министров. Возможно даже – хотя мы редко об этом говорили, даже между собой, – переезд в совершенно определенный дом на Даунинг-стрит [24]. Но сейчас все это казалось мне несущественным.

      – Я обещаю быть осторожным и осмотрительным. Но я должен это сделать.

      Мы посмотрели друг на друга, и каждый из нас хотел заставить другого понять. В конце концов Каро опустила глаза.

      – Тогда нам больше не о чем говорить, – заявила она.

      Я смотрел, как она возвращается к своим поклонникам, улыбаясь, словно все в полном порядке. Кто-то вручил ей кости, она поцеловала их, и все засмеялись.

      Газеты называли нас золотой парой и предсказывали нам большое будущее. Мир видел только фасад нашей жизни, и он был прекрасен. Как сказал бы Гомер, мы посрамили наших врагов и порадовали наших друзей. Но, к моему огромному сожалению, мы редко радовали друг друга.

      Глава седьмая

      Линкольнс-Инн всегда напоминал мне оксфордский колледж. Впечатляющая кирпичная сторожка у ворот на Чансери-лейн, часовня, столовая, студенты-правоведы и адвокаты в черных шелковых мантиях. Я быстро шел по темным дворам и узким переулкам, серебристый лунный свет пробивался сквозь тянущийся от реки туман. Из часовни доносилось пение – шла вечерняя служба.

      Я всего один раз заходил сюда к Тэду – и в тот день я в последний раз видел его живым. Это было сразу же после моего возвращения с войны в Америке. Воспоминания о той встрече возвращались вспышками. Я снова и снова видел его мрачное бледное лицо. Тогда оно выглядело даже хуже, чем на столе у Брэбэзона.

      Я свернул на Нью-сквер, под ногами у меня хрустел гравий. Дома из красного кирпича, выступавшие из тумана, казались высокими и безжизненными. Я так погрузился в свои мысли, что не смотрел, куда иду, и врезался в кого-то на ступенях дома Тэда.

      – Смотри, куда прешь, чертов бездельник! – рявкнул он.

      Это был молодой африканец невысокого роста, с накачанными мускулами, которые выделялись под сюртуком цвета зеленого мха. Красная треуголка была натянута низко ему на лицо, и когда он повернулся, я увидел, что одна сторона его лица обезображена совершенно жуткими шрамами. Это уродство только усиливало угрозу, которая ощущалась в выражении его лица.

      Бормоча извинения, я проскочил мимо него в холл дома Тэда. Я взял с собой деньги на взятки, но консьерж спал в своей будке. За тем, как я поднимался по лестнице, следила только кошка черепашьего окраса, сидевшая на стойке перед ним.

      Я остановился на лестничной площадке, пытаясь вспомнить, как пройти к квартире Тэда. Здание представляло собой лабиринт коридоров со множеством дверей, которые вели в квартиры адвокатов. На стенах висели портреты давно умерших юристов в кружевных жабо. Я несколько

24

Имеется в виду Даунинг-стрит, 10, – официальная резиденция премьер-министра Великобритании.