Повесть палёных лет. Владимир Хотилов

от неё, и Кузьминична, словно спохватившись, подумала в эту секунду про свою внучку: «Что с Любаней?.. Как она?!»

      И только от этой мысли у старухи радостно вспыхнула душа о далёкой, но всё-таки любимой внучке, названной её именем. Однако радость быстро погасла, сменившись тревожной тоскливостью, и она, вспомнив про свои прежние, неудачные попытки увидеть внучку, загрустила.

      6

      Когда был жив сын, Кузьминична говорила ему: «Съездил бы к дочке – проведал, а потом погостить к нам пригласил или привёз с собой, что ли…»

      Она, дожидаясь ответа, смотрела на сына, а тот застывал с мученическим выражением на лице, морщился, скрежетал зубами, затем отмахивался от неё руками и начинал орать: «Да, ты знаешь, сколько надо денег… Знаешь?!.. Уйма!.. Куча денег!»

      Времена настали тяжёлые, а пьющий сын хотя и работал, но заработки имел неважные, и Кузьминична умолкала, будто соглашаясь с ним. Нынче, когда после смерти сына прошло немало времени, а связи с родственниками его бывшей жены оборвались, Кузьминична всё ещё сохраняла надежду увидеть внучку Любу.

      Школу Любаня закончила через два года после смерти отчима и теперь часто слышала от матери:

      – Тебе, Люба, жизнь надо устраивать, а у нас на отшибе ни учёбы, ни работы, ни женихов путёвых – так что поезжай к бабушке с дедушкой… Там хоть не столица, зато с этим делом всё лучше… И не одна будешь – родня под боком!

      Дочка послушалась её и отправилась туда, где родилась и жила в раннем детстве. Оказавшись в родном городе, поселилась у родителей матери, чему те, поначалу, были несказанно рады. Но когда общительная внучка перезнакомилась с немногочисленными дворовыми сверстниками, стала гулять допоздна, а ещё и покуривать в подъезде с соседским парнишкой со второго этажа, в чем старики случайно убедились собственными глазами, то после увиденного несколько приуныли.

      «Курит, значит, может выпить винца или водочки… А выпьет – там, глядишь, и до греха недалеко!» – просто рассуждали бабушка с дедушкой, умудрённые жизнью.

      Учиться Люба не торопилась, чем ещё больше озадачила стариков, а вот с работой определилась легко – спустя месяц отправилась на кондитерскую фабрику.

      – Сладких мест у нас сейчас нет, – сразу же предупредила её полноватая, суровая на вид тётка в отделе кадров и, бесцеремонно разглядывая юную посетительницу, добавила: – Требуются подсобные работники в цеха и уборщицы в административный корпус, – тут она замолчала и, заметив, нерешительность на лице Любы, внешне чуть смягчилась и сказала слегка подобревшим голосом: – Для начала лучше в цех – в подсобные… А потом проще в фасовщицы, например, или конфетчики перейти, если понравится.

      Люба долго не размышляла. Тётка-кадровик, ещё недавно не слишком ласковая, внушала ей доверие, поэтому она согласилась с её предложением и через две недели вышла на работу.

      С нехитрыми своими обязанностями она освоилась быстро, но в цеху по производству печенья,