Варяг. Святослав Яров

чтобы попасть в число избранных, одного желания было недостаточно. Каждому соискателю предстояло пройти через сито жёсткого отбора, и претенденты усердствовали в обучении, не щадя сил – из кожи вон лезли, что б своего добиться. Достаточно вспомнить, с каким рвением кандидаты в гриди выполняли указания Любима, который гонял их нещадно, до седьмого пота. Уж это-то Эрик в полной мере на себе испытал. Усердия парням было не занимать, наставника своего они слушались беспрекословно и заставлять кого-либо из них что-либо делать окриком у него просто не было необходимости. На память не приходило ни одного случая, чтобы Любиму приходилось повторять что-то дважды.

      Сложности хроноидентификации

      О том, что занесла его нелёгкая в Козельск, Эрика поставили в известность практически сразу по прибытии, но предстояло ещё разобраться, а тот ли это самый «злой город»? Возможны, ведь, варианты. Ещё свежи были воспоминания о прошлогоднем вояже по Золотому кольцу, когда сопровождавшая группу туристов тётушка-гид рассказывала, что в старину на Руси существовали в разных княжествах города, не имевшие между собой ничего общего, кроме названия: Владимир-на-Клязьме и Владимир-Волынский, Новгород-Северский и Новгород, что на Волхове. Вроде бы похожая история была и с Переславлем, или Переяславлем. Так почему бы не быть второму Козельску?

      Прекрасно сознавая, что топонимист из него, как из доярки балерина, он всё же предпринял некоторые действия, которые с большой натяжкой и весьма условно можно было бы обозвать исследованием. Единственным доступным ему методом научного изыскания был опрос местного населения. Из многочисленных разговоров на эту тему с самыми разными людьми он выяснил, что о каком-либо другом городе с таким же или схожим названием никто не слыхал. В первом приближении выходило, что этот Козельск, если историки ничего не напутали, и был тем самым, печально знаменитым, который, согласно древнерусским летописям, так досадил Батыю своим героическим сопротивлением, что тот буквально стёр его с лица земли.

      Впрочем, город пока целёхонек, а занчит оставалась надежда, что время, в котором очутился Эрик, отстоит достаточно далеко от Батыева нашествия. Но и тут его ждало жестокое разочарование. Правда, выяснился сей безрадостный факт месяца этак через два. А до той поры Эрик то к одному, то к другому исподволь подступал с расспросами о событиях, происходивших в княжестве и окрест, надеясь таким путем прийти хоть к какой-то определенности. Увы. Нет, от разговора никто не уходил – случайные собеседники охотно рассказывали о приключившихся на их памяти катаклизмах: пожарах, морах, княжеских усобицах и прочем. Но самое большее, чего удалось добиться, – обрывочная информация типа: «О прошлом годе Клютома разлилась, так ить страсть, што творилось…», «Наскочили галичане. Савинки спалили чуть не дотла. Када? Да годов пять тому, кажись…» или «Давно уж, ищо при Мстиславе Святославиче, случился недород, каких дотоле не видывали.