Развод. Игра на выживание. Лина Коваль

уже давно, это точно произошло не в ту ночь, когда Богдан ушел.

      Я просто не хотела принимать очевидное.

      И да, он не просил.

      Он никогда не просил меня быть идеальной.

      Но разве не этого ждет муж от хорошей жены?

      – Не просил, – мотаю головой упрямо.

      – Ты немного потерялась, потому что я никогда не просил тебя становиться той, которой ты не являешься, – строго выговаривает Богдан. – Возомнила себя камертоном нравственности и морали. Ты бл*дь тарелки заказываешь из Европы и заботишься о них больше, чем о людях, которые нас с тобой окружают. Считаешь, что я жесток. Отнюдь. Ты, Ян, по жестокости меня давно обошла.

      По мере того, как он говорит свою речь, чувствую себя всё хуже и хуже. Меня знобит и лихорадит. Внутренности завязываются в тугой узел настолько, что дышать становится очень сложно. Я всю свою жизнь старалась быть хорошей. Сначала в детском саду, потом в школе. Дома. «Будь хорошей девочкой». Это напутствие, которое я слышала от родителей чаще, чем признания в любви.

      То, как отзывается мой родной муж обо мне, наносит душе практически осязаемые раны.

      Виновато опускаю голову.

      – Что ты имеешь в виду? – спрашиваю тихо.

      – Ян, как ты относишься к нашим друзьям, к моим родственникам?

      – Нормально отношусь.

      – Почему запретила Маше общаться с Никитой, к примеру? Что за отношение к моей сестре? Сама не замечаешь своего снобизма.

      – С Никитой Котовым? – удивляюсь и взрываюсь. – Ты… бросил меня, потому что я ограничила общение нашей восьмилетней дочери с сыном твоих друзей?

      – Не истери, – обрывает меня муж. – Я привел пример. Моих друзей? Раньше ты называла их нашими.

      – Конечно, это наши, Дань, – тут же исправляюсь. – В последний раз, когда Котовы были у нас в гостях, Никита некрасиво издевался над Машей и безобразно себя вёл. Дети очень жестоки, я знаю, но Маша – моя дочь. Она нежная и впечатлительная девочка, ты ведь знаешь? – Богдан кивает. – Мне захотелось ее защитить. Кроме того, Никитка крайне много матерится и обзывает Машу «богатой сучкой». Я сама слышала.

      – А почему я об этом не знаю? – Богдан мрачно разворачивается ко мне.

      – Я не хотела тебя отвлекать такими мелочами, – качаю головой. – Ты постоянно на работе, устаешь, поэтому я стараюсь ограничивать тебя от таких мелочей.

      – В любом случае, ты должна была рассказать, – растирает он лицо руками. – Это явно важнее, чем та херня, в которую ты меня посвящаешь. Где-то между историей про то, как моя жена выбирала диван в игровую и сколько стоит имитация камина в гостиную, ты могла впихнуть пару строк о том, что сын наших друзей причиняет вред нашей дочери.

      Его претензия звучит так естественно, сама вдруг начинаю размышлять, что сделала что-то не так.

      – А что с Аней? – спрашиваю, разглядывая капли начинающегося дождя на лобовом стекле. – Чем мерзкая бесчеловечная жена обидела твою сестру?

      – Не передергивай, Ян. Сама все прекрасно знаешь.

      – Речь о моем отношении к тому, что ты отписал им одну из самых первых своих заправок?

      – И