Сказки века джаза (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

слабая сторона… Бедное дитя…

      (Шандель, молча все это выслушавший, резко разворачивает свой стул к Дестажу.)

      Шандель. Но вы говорили, что мой отец был для вас больше, чем просто друг. Что вы имели в виду?

      Ламарк. Разве вы не понимаете?

      Франсуа. Я… Я… он помогал… (Дестаж наливает еще вина и дает ему стакан.)

      Дестаж. Видите ли… Как же это сказать? Он выражал нас. Представьте себе мой ум: склонный к переживаниям, чувствительный, но неразвитый. Если бы вы только могли себе представить, каким бальзамом, каким лекарством были для меня беседы с ним, в которых находилось место всему! Они и были для меня всем! Я мог самым жалким образом тщетно строить фразу, чтобы выразить нечто смутно и страстно желанное, а он это облекал в одно-единственное слово!

      Ламарк. Монсеньор еще не заскучал? (Шандель качает головой, открывает портсигар, берет сигарету и закуривает.)

      Ламарк. Перед вами, сэр, три крысы, дети сточной канавы – самой природой нам предназначено жить и умереть в грязных ямах, где мы рождены. Но три крысы лишь в одном не подвластны сточной канаве, – у них есть глаза! Ничто не может удержать их от того, чтобы и дальше оставаться в канаве, кроме их глаз, и ничто не поможет им, если они выберутся из своей канавы, – лишь их глаза; и тут появился свет! Он появился и исчез, оставив нас все теми же самыми крысами, подлыми крысами… А когда исчезает свет, ты слепнешь.

      Франсуа (бормочет себе под нос). —

      Слепой! Слепой! Слепой!

      И он бежит один, когда уходит свет;

      И солнце закатилось, наступила тьма;

      И крыса залегла в канаву – вот ее тюрьма.

      Она ослепла!

      (На стакане, который Франсуа держит в руке, задержался случайно попавший в подвал луч закатного солнца. Вино искрится и переливается. Франсуа бросает на него взгляд, вздрагивает и роняет стакан. Вино разливается по столу.)

      Дестаж (оживленно). Пятнадцать… двадцать лет назад он сидел там, где сейчас сидите вы. Невысокий, с густой бородой, черноглазый… Всегда казалось, что ему хочется спать…

      Франсуа (закрыл глаза, его голос плывет). Всегда сонный, сонный, сон…

      Шандель (мечтательно). Он был поэтом непоющим, в венце из пепла. (Его голос звенит нотками ликования.)

      Франсуа (говорит во сне). Ну что ж, Шандель, какой ты сегодня? Остроумный, грустный, отупевший или пьяный?

      Шандель. Господа! Уже поздно. Мне пора. Прошу вас, пейте! Пейте все. (С подъемом.) Пейте до тех пор, пока уже не сможете говорить и видеть! (Бросает на стол банкноту.)

      Дестаж. Юный монсеньор…

      (Шандель надевает пальто и шляпу. Входит Пито. Он принес еще вина, наполняет стаканы.)

      Ламарк. Выпейте с нами, монсеньор!

      Франсуа (во сне). Тост, Шандель! Скажи тост.

      Шандель (берет стакан и высоко его поднимает). Тост! (Его лицо слегка покраснело, руки плохо его слушаются. Сейчас он выглядит настоящим галлом – совсем не так, как выглядел, когда вошел в винную лавку.)

      Шандель.