Сказки века джаза (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

нервно смеется.)

      Ламарк. Но что хотел бы узнать монсеньор? (Шандель жестом приглашает их сесть. Они занимают места за большим столом, Дестаж достает трубку и принимается ее набивать.)

      Франсуа. Ого, да ведь нас опять четверо!

      Ламарк. Идиот!

      Шандель. Эй, Пито! Принеси всем вина. (Пито кивает и шаркающей походкой удаляется.) Итак, господа, расскажите мне о Шанделе. Расскажите мне, что это был за человек?

      (Ламарк бросает беспомощный взгляд на Дестажа.)

      Дестаж. Ну, он был… Он был привлекательный…

      Ламарк. Но не для всех!

      Дестаж. Для нас. Кое-кто считал его подлецом. (Шандель моргает.) Он был чудесным собеседником, – когда ему этого хотелось, он мог заставить весь зал его слушать. Но он предпочитал беседовать с нами. (Входит Пито с бутылкой и стаканами. Он разливает вино и оставляет бутылку на столе. Затем уходит.)

      Ламарк. Он был образованным. Бог его знает, как это он ухитрился?

      Франсуа (осушив свой стакан и наливая себе еще вина). Он знал все на свете, мог рассказать о чем угодно… Мне он читал стихи. О, что это были за стихи! Я слушал и грезил…

      Дестаж. И еще он мог писать стихи и мог петь их под гитару.

      Ламарк. И он рассказывал нам о героях и героинях прошлого: о Шарлотте Корде, о Фуке, о Мольере, Людовике Святом, и о Меймине-душителе, и о Карле Великом, и о мадам Дюбарри, о Макиавелли, о Джоне Ло и Франсуа Вийоне….

      Дестаж. Вийон! (С энтузиазмом.) Он любил Вийона. Он мог говорить о нем часами.

      Франсуа (наливая еще вина). А затем он пьянел и говорил: «Давайте драться», вскакивал на стол и обзывал всех, кто был в погребе, свиньями и сукиными детьми! Вот как! Хватал стул или столик, принимался богохульствовать… В такие вечера нам приходилось тяжко.

      Ламарк. А потом он брал шляпу, гитару и шел петь на улицу. Он пел о луне.

      Франсуа. И о розах, и о выбеленных солнцем вавилонских башнях, и о прекрасных дамах из королевской свиты, и о «безмолвных мелодиях, что текут от океана к луне».

      Дестаж. Вот почему у него никогда не было денег. У него была светлая голова, он был умен; если он работал, то изо всех сил, отдавая всего себя, но он всегда был пьян – и днем и ночью.

      Ламарк. Он часто питался одним лишь вином, иногда это длилось неделями.

      Дестаж. Ближе к концу его нередко забирали в участок.

      Шандель (зовет). Пито! Еще вина!

      Франсуа (возбужденно). А я! Меня он любил больше всех. Он часто говорил, что я был для него как ребенок, ему хотелось всему меня научить. Но он умер, так и не успев начать. (Входит Пито с еще одной бутылкой; Франсуа с жадностью хватает ее и наливает себе вина.)

      Дестаж. А потом этот проклятый Лафуке… Всадил в него нож!

      Франсуа. Но с Лафуке я рассчитался. Он стоял, пьяный, на мосту через Сену…

      Ламарк. Молчи, дурак…

      Франсуа. Я толкнул его, и он пошел ко дну… И в ту ночь мне приснился Шандель; он меня поблагодарил…

      Шандель