Победи мой страх. Ольга Янышева

выключателем над моей головой.

      Вцепившись в его пиджак, прошептала:

      – Темнота пропала… я не вижу, но чувствую свет.

      Зверев шумно сглотнул, прежде чем броситься куда-то в сторону.

      – Михаил Иванович! Вы говорили позвонить, когда произойдёт хоть что-то. Я включил свет, и она говорит, что в глазах пропала темнота… нет, не видит… да… сейчас будем…

      Беготня вокруг меня насмешила. Пусть я её не видела, но слушать обрывочные приказы демона всея Питера было забавно.

      – Сергей, остаёшься за главного!! Виталик, подгони мерс. Ты за рулём. Саша, позвони Андрею… нет… Заткнись. Не надо мне говорить, сколько сейчас времени. Врач нас уже ждёт… Ты чего замерла?

      – А что мне делать? – Пожав плечами, прикусила губу, уголки которой так и тянуло приподняться.

      – Обувай свои кошмарные ходули. Ааа… к чёрту!

      – Что ты делаешь?! – Охнула я, когда меня подхватили на руки. – Остановись. Всё равно завтра на приём. К чему эта спешка?!

      – Мне так будет спокойнее! Не спорь со мной хотя бы сейчас.

      Покачав головой, фыркнула.

      – Ладно. Делай, что хочешь.

      – Буду считать это за твоё согласие, – подозрительно довольно выдохнул Дима, целуя меня в висок.

      – Зверев, ты вообще обнаглел.

      – Поговорим об этом чуть позже, моя дива.

      Водительская дверь хлопнула, и я согласна замолчала, не желая становиться достоянием сплетен охраны Зверя.

      Глава 6

      Врач встретил нас на пороге клиники. Учитывая, что по моим подсчётам время было уже довольно позднее, это было странно.

      Логику происходящего офтальмолог объяснил сразу:

      – Проходите, господин Зверев. Вам повезло, что я задержался сегодня на работе. Я уже был в приёмной, когда вы позвонили.

      Хлопки дверью, щёлканья выключателя, я на руках Димы – всё как-то переплелось в одном большом нервозном молчании. Меня радовало одно – световые блики не пропали. Наоборот, я отчётливо различала работу электрического чуда Ильича и не могла нарадоваться.

      «Это же хорошо, что темнота рассеивается? Да – пусть молочная пелена не позволяет разглядеть предметы, стоящие в комнате, но это ведь тоже успех, правда?»

      Врач внимательно слушал мои прерывистые пояснения сегодняшнего открытия, задавал наводящие вопросы, быстро обследовал какой-то своей аппаратурой, которую я развиднеть сквозь туман никак не могла, и только тяжело вздыхал.

      Когда мужчина отошёл, я уже не ожидала услышать ничего хорошего. Настрой Строганова Михаила Ивановича пугал. Я никак не могла определить: это так офтальмолог устал после смены или это его так беспокоит мой случай?

      – Итак. У меня для вас две новости: первая – глаза после операции на физиологическом уровне полностью восстановлены. Это хорошо. Признаюсь честно, когда потеря зрения наступает во время травмы зрительного нерва, является полной, с отсутствием прямой реакции зрачка на свет, это, как правило, свидетельствует о тяжелом морфологическом повреждении, в большинстве случаев приводящем к стойкому зрительному дефициту. В таких случаях эффект от операции сомнительный.