Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3. Саша Токсик

телеграммы. «Грузите апельсины в бочках тчк» вспоминается классика.

      Слева ещё один прилавок с круглолицей и чем-то недовольной женщиной за ним, скамья для ожидания, две кабинки междугородней телефонной связи, а рядом с ними висящий на стене междугородний телефон-автомат. Из фильмов помню, что он поедает пятнадцатикопеечные монеты, поэтому получаю их в обмен на купюру в три рубля целых двадцать штук.

      Номер запомнить несложно, в Белоколодецке в те времена они были длиной всего в пять цифр, а код с тех пор не изменился.

      – Алло… алло… – голос пробивается через треск и помехи, словно абонент находится в другом полушарии.

      Слышно, как на той стороне трубки на заднем фоне грохочет музыка и ржут сразу несколько голосов.

      – Кэт, это Алик, фотограф! – говорю, – привет!

      – Да заткнитесь уже! – орёт Кэт, и музыка становится тише, – Алло, кто это? Вас не слышно!

      – А-лик! – кричу в трубку под неодобрительным взглядом женщины, поменявшей мне монетки. – Фото-граф!

      – Привет, Алик, – отвечает Кэт, – чего звонишь?

      – Помнишь, ты хотела фотосессию? – говорю, – завтра я неподалёку буду. Давай встретимся, договоримся?

      Глава 5

      – Кто звонил?

      Кэт обернулась. В проёме двери ведущей в комнату стоял Джон. Рубаха расстёгнута на три пуговицы, на шее болтается какой-то пижонский «индейский» амулет.

      За спиной Джона вкрадчиво клеил кого-то Джим Моррисон:

      Давай детка, зажги мой огонь

      Наполни эту ночь огнём.

      Джинсы новые, за них Джон до сих пор должен ей сто двадцать рублей. Вспомнив о джинсах, Кэт едва заметно улыбнулась.

      Джон это заметил. На лице у него была приклеена легкомысленная ухмылка, но глазами он впился в девушку.

      – Никто, – ответила она.

      – И ты говорила с никем?

      Ревнует, подумала Кэт. Как можно одновременно волочиться за каждой юбкой, даже если эта «юбка» будет в модных клёшах, и ревновать, Кэт не понимала. Она закатывала Джону истерики, следила за ним и раз за разом ловила, но непонятным образом потом прощала.

      Той же сучке Ирине, шлюхе-клофелинщице, она чуть не выцарапала глаза. А сейчас что-то изменилось в ней. Устала. Надоело.

      – Угу, – Кэт кивнула, – С никем.

      – Ну и как, интересно было? – Джон опёрся рукой о стену, нависая над ней.

      Когда-то от этой позы у неё перехватывало дыхание, и слабели колени. Он казался таким сильным, ярким, интересным. Героем и бунтарём. Сейчас он бесил.

      – Отец звонил, – зачем-то соврала она. – Доволен?

      – Чего хотел? – Джон заметно расслабился.

      – Чтобы ты скорей свалил из моей жизни.

      Джон засмеялся и потянулся к ней губами, но она оттолкнула его и пошла обратно в комнату, ныряя в табачный дым как в трясину.

* * *

      В журнальном мире дело обстоит так. Одним платят больше, другим меньше. Одних готовы печатать