Поцелуй Зимы. Надя Хедвиг

свечи на ветру, и постепенно угасала.

      – Вот так, молодец, – мерно направлял меня голос. – Выливай холод. Ты еще слишком живая. Дыши. Все получится.

      «Мне бы твою уверенность», – угрюмо подумала я, но вдруг заметила, что мне и правда полегчало. Оцепенение спало, и я смогла сделать судорожный неглубокий вдох.

      – Что тебе снилось? – спросил Антон.

      Я только покачала головой. Какая разница, что мне снилось. Непрошенные слезы катились из уголков глаз, но я ничего не могла поделать. Черт бы побрал все это. С того самого дня, как я вернулась из небытия, я так ничего и не смогла поделать со своей жизнью.

      Что-то с треском шлепнулось на пол. Там лежал чудом не разбившийся горшок с мерзлой землей. Из него торчал искривленный серый ствол в обрамлении таких же серых листьев. Если я что-то понимаю в биологии, минуту назад это деревце было полно жизни. А я влила в него столько холода, что от зеленых листьев остались одни ошметки.

      Кошка угрожающе зашипела из угла.

      – Принести тебе воды? – спросил Антон.

      Я перевела на него взгляд – в пижамных штанах и растянутой черной футболке с Суперменом он выглядел, как Дарт Вейдер в костюме Микки-Мауса. Под глазами у него залегли сизые тени.

      Я с трудом села на диван. Антон ушел, но быстро вернулся.

      – Выпей. – Он вложил мне в руку стакан, и тот мелко задрожал: оказывается, руки у меня тряслись.

      Я принюхалась. Вода пахла горечью.

      – Валерьянка, – объяснил Антон. – Никто травить тебя не собирается. Не для того я… – В соседней комнате что-то пронзительно свистнуло, и он осекся. – Момент.

      Он снова исчез за дверью, а я так и осталась со стаканом в подрагивающих пальцах. Кошка перестала шипеть, подошла ближе и понюхала воздух. Видно, и правда валерьянка. Наум ее тоже любил.

      – Да, Юля, – донеслось из-за стенки. Голос у Антона был на удивление ровный. – Я знаю, сколько времени. А ты? Я нормально разговариваю. Извини. Это больше не повторится. Я прослежу. Да.

      Он вернулся, прижимая трубку к уху и неся под мышкой похожую на кирпич прямоугольную подушку.

      – Вера? – переспросил Антон с нотками притворного удивления. – К сожалению, она не может с тобой поговорить. Она немая.

      Ну спасибо.

      Антон достал из комода полосатое черно-серое покрывало и расправил его на полу. Сверху кинул подушку – кошка тут же на ней устроилась, поджав под себя лапки.

      – Обязательно заглянем. Спокойной ночи.

      Он выключил телефон.

      – Выпила?

      Я залпом проглотила валерьянку. Антон забрал у меня стакан и вместе с цветочным горшком поставил на стол.

      – Юле это не понравится, но пока старайся избавляться от любого холода внутри. Ищи что-то живое и сливай холод туда. Поняла?

      То есть мне убивать что-то живое? Я постаралась вложить все негодование в поднятую бровь.

      Антон согнал кошку и сам улегся поверх одеяла.

      – Нелегко только поначалу, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – Но ты привыкнешь. Тут штука такая: в мире вообще