Наследство последнего императора. Том 3. Николай Волынский

секунда на размышление.

      – Где вы таракана увидели, ваше благородие? – обиделся он, да так натурально обиделся. – Изюминка это!

      И не успел квартальный слова сказать, как Филиппов выковырнул таракана из булки и съел.

      – Вкусная, сладкая изюминка. Напрасно отказались, ваше благородие.

      – И с каких же пор ты печёшь булки с изюмом? – подозрительно осведомился квартальный.

      – С сегодняшнего утра. Сейчас пришлю вам свеженьких к чаю, на пробу.

      Примчался Иван Филиппов к себе и приказал весь изюм, какой только найдётся, немедленно высыпать в чан с тестом и послал купить ещё. Так что замечательными булочками мы обязаны безымянному московскому таракану.

      – И смекалке булочника, – добавил Волков, усмехнувшись. – Нет чтобы тараканов вовремя вымораживать…

      На всякий случай, внимательно осмотрев свою булочку, Чемодуров спросил доктора:

      – А что, Владимир Николаевич, разузнал уже капитан Малиновский о семье государя что-нибудь? Вам известно? Куда их вывезли?

      Деревенко неторопливо набил трубку, раскурил её и сказал неторопливо:

      – Ничего толком не известно. Главное, нет следователя. Точнее, есть – Наметкин Алексей Павлович. Но приступать не желает. Упёрся, требует официальную бумагу – постановление прокурора. Так, дескать, по закону положено.

      – По какому? – осведомился Волков.– По старому? Не действующему? Так ведь нового нет и когда ещё будет!

      – Не в законе дело. Тут другое. Прокурор уже назначен новой властью, некто Иорданский, но предписание на розыск не даёт.

      – Отчего же, интересно?

      – Я знаю, отчего, – загадочно сказал Чемодуров.

      – Так-так? – удивился Волков.– Что же вы знаете такого, что неизвестно нам, простым смертным?

      – Оттого, что расследовать нечего! Что тут искать? Кого? Ежели кого искать, то не здесь.

      – Я всегда… – обратился Деревенко к Волкову. – Я всегда завидовал людям, у которых ни в чём нет сомнения. Вот и прокурор: ещё следствия не провёл, но заявляет, что никакого расстрела в ипатьевском доме не было.

      – И все-таки, есть что-нибудь достоверное, Владимир Николаевич? – спросил Волков.

      – Почти ничего. Два-три факта.

      И он рассказал, что несколько дней назад в комендатуру явился некий поручик Шереметьевский. Спасаясь от красных, он прятался в глухой лесной деревушке, а когда пришли слухи, что белые и чехословаки идут на Екатеринбург и скоро будут, двинулся сюда.

      Около деревни Коптяки, у заброшенной старательской шахты в урочище Четырёх Братьев поручик наткнулся на группу крестьян, измученных, взволнованных и растерянных. При виде офицера с погонами, мужики сначала поколебались, но заговорили с ним.

      Познакомились. Убедившись, что Шереметьевский – не переодетый красный, рассказали ему о своих находках возле шахты.

      …Местные называют шахту Ганина Яма, рядом с ней расположено мелкое затхлое озерцо. В нём ещё лет пятьдесят назад