Наследство последнего императора. Том 3. Николай Волынский

оно и выходит! Говорил же я, что вы, Терентий Иванович, у нас глубокий философ!

      – Ах, да оставьте, – отмахнулся Чемодуров. – Вам бы только насмешничать. А я хочу дальше послушать Владимира Николаевича.

      – И Троцкий объявил, что любой вооружённый чех на территории России объявляется вне закона, – добавил Деревенко.

      – Ого! – заметил Волков. – Шутки кончились.

      – Какие там шутки! Дело пошло серьёзное. Троцкий специально для всех трудящихся и нетрудящихся в России пояснил: любого чеха, буде он с оружием, можно и нужно прикончить на месте. И ничего убийце не будет, даже наградят. Однако чехи плевать хотели на Ленина с Троцким и на все их угрозы. Объявить-то Троцкий объявил, а как сделать? Никто не смеет сегодня безнаказанно грозить легиону.

      Впрочем, один такой смельчак нашёлся, на вокзале Челябинска. Венгр какой-то, тоже из бывших военнопленных.

      На вокзале напротив чешского эшелона стоял венгерский поезд. Какой-то венгерский дурак бросил шутки ради в вагон чехов гранату – без запала, безвредную. Попал какому-то легионеру по голове. Не убил, конечно, только слегка оглушил. А может, это вовсе не венгр был, а кто-то из местных. Никто не разбирался. А может, и чех. Но чехи решили, что всё плохое может исходить только от венгров. Или от немцев. И венгра повесили.

      А надо сказать, там ещё была советская власть. И красные дело так не оставили: началось следствие, арестовали нескольких подозреваемых легионеров. В ответ чехословаки открыли стрельбу, расстреляли советскую власть. Установили прежнюю, эсеровскую. А большевиков перевешали. Каково?

      Но Волков и Чемодуров промолчали.

      – Впечатление легионеры, как понимаете, произвели на обывателей Челябинска, вообще на всех, сильное. Но не последнее. На другой станции, в Николаевске, продолжили впечатлять. Там уже новые власти встречали легионеров с музыкой. Медный духовой оркестр играл что-то из Дворжака, Сметаны и Станица, потом чешские народные песни. Женщины дарили воинам цветы. И тут кто-то из чехов обнаружил, что музыканты – сплошь немцы, тоже из военнопленных. Чехи возмутились. Как посмели германцы осквернять своими тевтонскими трубами чешскую музыку?

      – И что, опять драка? – спросил Волков.

      – Но они правильно музыку играли, не портили? – осведомился Чемодуров.

      – Говорят, не портили. И чехи в драку не полезли сразу. Сначала предложили, чтобы немцы извинились.

      – Ну вот, правильно! Цивилизованные культурные европейцы, – вставил Чемодуров. – А вы, Владимир Николаевич, вижу, недовольны.

      – Я-то доволен. Точнее, мне абсолютно всё равно. Только вот форма извинения, которую чехословаки предложили немцам, мне лично показалась несколько… скажем так, необычной.

      Чехословацкий легион в Сибири 1918—1919 гг.

      – Так-так, чем же? – спросил Волков.

      – Немецкие музыканты должны отречься от своего германского происхождения и объявить себя чехами. Немедленно.

      – Это