Собрание разных зарисовок и сочинений. Том 1. Алексей Брайдербик

я свежим огурчиком не стал бы – ясно же, как белый день.

      Вот и еще в пользу моей правоты (она истина, перед которой все преклоняются) и чужой ошибки (тайная одиннадцатая заповедь). Пусть мне предъявят любую книгу по зоологии – можно на свой вкус, если какой-то из них особо близок к сердцу, даже школьный учебник, если говоришь «любую», то пусть слова не расходятся с дело, – и пальцем ткнут в страницу, где изображена лампочка. То есть светлячок. Где изображен светлячок, не лампочка. Если изображена лампочка, пожалуй, я попридержу коней с описанием ее, но это не энергосберегающая лампочка, она не герой моего романа. Если попадется в книге, где ей не место – и за миллион рулей ей не купить его там, – это уже будет просто опечатка. Брак. Но только – без отсева и отбора: я не готов к обвинениям в предвзятости и фальсификации, я работаю – слава Богу, что избавил от второй работы – на истину. А не то я со своими аргументами далеко и надолго пойду – в парк, что ли? Можно и в парк, но парку не подходят слова «далеко и надолго», а мне нужен титул самого убедительного человека на свете.

      Постараюсь описать сгусток света – с лампочкой разобрались. Вернее, разобрались, что форма его – вылитая лампочка. Может быть, сгусток света и вправду появился из какой-нибудь лампочки, коли такая форма у него? Я не полицейский… И так из уже написанного ясно, что, работай я в полиции – все были бы у меня на крючке. Ну не все, не все, а только этот сгусток света. Сгусток света был насыщенно… Хотя что я говорю – никакой насыщенности. (Так дело не делается.) Сплошная бледность и размытость – не ручаюсь за точность. Ой, да ладно – это ведь тоже не стрельба по цели. Ау! Где прозрачность? И ау, ау, куда делась бледность – самостоятельно закрасилась? О, интересно… Черт! С выстрелами и целями… Я с молочными смесями, в которых у меня не было ни литра нужды – ими как на убой закармливали меня, ужас, все детство на химии прошло, – впитал пацифистские заскоки. Потому не бросаюсь на сгусток света, как собака на кость, и не пытаюсь сделать ничего, что можно расценить как акт насилия. Не кричу на него, как сумасшедший (здоровые связки мне на работе сослужат добрую службу), не пытаюсь ладонью раздавить. Сгусток света приобрел насыщенный цвет… Какой именно, черт лишь разберет: красный, ну где же – это зеленый, а вот и нет – своим же «ну где» отвечу – ну где зеленый, когда это красный, он же прямо в лицо кричит. Или мне написать все наоборот? Тупые цвета! Знаю, обзываться это по-детски, и все же красный и зеленый цвет – это тупой и противный (мысленно я махнул рукой, как жеманная девица). Заело не на шутку! Опять это «ну где» красный цвет? Это вылитый, точнее намешанный алый, не может же зеленый вдруг – не могу решить… эм – стать алым оттенком. Ого! И среди цветов существует подобная практика! Прогрессивно! А алый и красный это не одно и то же? С градациями цветов я не дружу. Дальтонизм не праздник на каждый день, и я