Серебряный город мечты. Регина Рауэр

нужна помощь? Я… врач.

      Был.

      Когда-то был, по крайней мере.

      Оперировать мне больше никто и никогда не даст, но тут другое и знания у меня есть. И мне нужна ещё хотя бы минута, чтобы понять, разобраться, что не дает покоя в щегольском старике, у которого из нагрудного кармана костюма, в полоску, торчит розовый платок.

      И лента шляпы розовая, в цвет платку.

      Как и виднеющиеся носки.

      Настоящий модник, который поправляет съехавшие круглые очки, и выглядит он…

      – Не думаю, – племянник сообщает решительно, и мысль, почти пойманная, ускользает безвозвратно, теряется в этой решительности, – мы справимся сами. Ещё раз прошу прощения.

      – И я у вас, – я отвечаю машинально.

      Сторонюсь, чтобы к машине, замершей у обочины, племянник дядю сопроводил, открыл заднюю дверь, усадил.

      Заботливо.

      Иль… поспешно.

      И мне, закрыв за дядей дверь, племянник на прощание чуть кланяется, садится на пассажирское сиденье впереди. Трогается машина, катится медленно к повороту и светофору, который загорается в аккурат зелёным. И надо набирать номер квартиры Север, вот только я смотрю вслед автомобилю.

      Думаю.

      И из задумчивости меня выводит Айт. Он отрывисто гавкает и лапой по джинсам, привлекая внимание, призывно скребет. И девушку, что держит дверь открытой и смотрит и удивленно, и вопросительно, я наконец замечаю.

      Она же повторяет свой вопрос:

      – Вы будете заходить?

      – Будем, – я соглашаюсь.

      Пропускаю Айта, иду следом, дабы позолоту нисколько не поблекшую за прошедшие года рассмотреть, вспомнить красочную фреску с библейской сценой под сводчатым высоким потолком.

      О сюжете и смысле её когда-то увлеченно рассказывала Север, показывала, запрокинув голову к потолку и указывая пальцем кто есть кто, но… забылось.

      И вспомнить не получается.

      Кованые перила с затейливыми завитками, сквозь которые мы разговаривали, вспоминаются куда лучше. Широкая мраморная лестница, по которой вниз наперегонки. Массивные двери квартир, поразившие меня в самый первый визит сюда, заставившие усомниться, что этот дом жилой и люди – самые обыкновенные люди с двумя руками и ногами, а не какие-то там небожители или атланты – здесь могут жить.

      Они же, двери, двухстворчатые и с лепниной, как в каком-то небесном дворце…

      Впрочем, дворец сей дом и есть.

      И лифт, стеклянный и новый, в этом дворце смотрится чуждо.

      Поэтому лестница.

      По которой до четвертого этажа куда быстрее. И, взбегая по вьющимся вверх ступеням, я забываю про старика и его племянника, не думаю больше, почему взгляд за них зацепился и искать неправильности захотелось.

      О Север думается больше.

      И по двери, не сразу замечая звонок, я долблю, чтобы после позвонить, вжать чёрную кнопку до предела и побелевшего ногтя и по царственной двери ещё раз совсем не царственно ударить.

      Забарабанить.

      Рявкнуть, окончательно руша величавый покой дома-дворца:

      – Север!

      – Ты?

      Цепочка звякает,