Зачарованные. Инбали Изерлес

наружу.

      Слегка повизгивая, я упала на землю. Переднюю лапу жгло от сильного укуса решетки. Она пульсировала болью, когда я пыталась опереться на нее. Я осмотрела лапу в поисках крови, но ничего не нашла. Я неуверенно поднялась на три здоровые лапы, прижав пострадавшую к груди.

      Пронзительный взгляд желтых глаз следил за мной из-за решетки.

      – Отправляешься украсть еще что-нибудь съестное? Или ты пришла для того, чтобы поглазеть на пленных существ, как это делают бесшерстные?

      Все мои инстинкты требовали бежать, но я сопротивлялась им, полная решимости выдержать взгляд зверя. Он мог рычать, сколько ему вздумается, но он не мог убежать из своего логова.

      Я посмотрела ему в глаза.

      Мой ужас слегка утих, но глазам трудно было смотреть на эти желтые шары. В них как будто светились спутанные золотые нити. Четко очерченные глаза зверя были полны странной задумчивой силы.

      Я тяжело сглотнула:

      – Я не воровка.

      Мне вспомнилась кость с куском мяса. Она лежала там, на его стороне. Я была так близко…

      – Я не знала, что это твое, – пробормотала я. – Думала, это никому не нужно.

      Я резко умолкла, не собираясь извиняться.

      Зверь сморщил нос:

      – Значит, ты падальщица.

      Я вспомнила кое-что из слов бабушки:

      – Чтобы выжить, делай то, что необходимо.

      Уши зверя повернулись.

      – А как насчет чести и достоинства? У тебя что, нет стыда, лис-ка?

      Я не совсем поняла, что он имел в виду. Чего ему от меня надо?

      Он ждал ответа. Но я ничего не сказала, и он лег возле решетки, опустив голову до моего уровня.

      – Ты можешь подойти ближе, лис-ка? Неужели не позволишь старому волку немного поиграть?

      Все мое тело пронзила тревога.

      Волк!

      Я уже слышала прежде это слово. Папа говорил о благородных существах, величайших сынах и дочерях Канисты. Но когда я смотрела на существо по другую сторону решетки, мне трудно было увидеть в нем кого-то, кроме жестокого убийцы.

      Я захромала от его логова к невысокой изгороди, в сторону Большой Путаницы, к россыпи ее огней, хотя и продолжала краем глаза наблюдать за волком. Я знала, что он не может сбежать, но не была готова повернуться к нему спиной.

      – Куда это ты отправилась, лис-ка? – проскрежетал волк.

      Я остановилась, вертя хвостом. Только теперь я заметила, что его шкура не в порядке. Я пригляделась. На морде виднелись протертые в мехе полосы угольно-черной кожи там, где он терся о решетку. Должно быть, он постоянно просовывал морду между прутьями, снова и снова, бесчисленное множество дней. Лапы у него были грязными, а пушистый хвост безвольно повис. Я всмотрелась сквозь прутья, изучая темное логово. Папа говорил мне, что волки большими стаями рыскают в Снежных землях по ту сторону Бурной реки: это смертельно опасные армии далеких королевств.

      Но этот волк был одинок.

      Я посмотрела на небо, но созвездие Канисты снова скрылось за вихревыми