Время ловить бабочек. Ната Сова

накинулся на Марвина и начал его избивать. У меня сильно дрожали руки, темнело в глазах от злости, вся сила уходила прочь, но мне хотелось сделать Марвину так больно, чтоб он почувствовал всю-всю ненависть, которая правила мной в этот миг. Он не сопротивлялся, будто ему было все равно, бью ли я его. Даже больше – казалось, он хочет, чтоб я его побил, чтоб теснящееся в нем равнодушие хоть на мгновенье пропало. Мои удары проходили как-то вскользь, теряя всю силу при касании. Артур и Микеле оттянули меня от него.

      ***

      Мы стояли над уже мертвой Джиной Штейнберг. Карина, рыдая, прижимала ее тело к себе. Артур нервно ходил в стороне, бормоча что-то себе под нос, и порывался уйти, но каждый раз его что-то удерживало. На лице Марвина ничего не выражалось, все пытались сдерживать подступавшие слезы и сидевший в горле ком. Я присел, убрал с бледных щек Рыжей песок и заплакал.

      – Нам… Нам надо уйти отсюда!

      – Артур, ты в своем уме? Она тут, мы же… Мы не можем так просто бросить ее! – Карина кричала на кудрявого парня, пока тот с ужасом косился на Джину, будто боясь, что та осудит мысли, что вот-вот должны были сорваться с языка Артура.

      – Плохо это кончится. Плохо кончится. Плохо, – Микеле, содрогаясь от громких криков Карины, сидел недалеко на песке, пытаясь сдавить свою голову и сделать из нее что-то похожее размером на грецкий орех. Паренек не отличался храбростью, а такая ситуация, с виду, совсем сводила его с ума. Сложно было сказать, что вообще происходило внутри него.

      – Вы прикалываетесь? Если узнают, что она сдохла, а мы тут были, нас сразу повяжут! Нам валить надо! Хули вы медлите? – Артур начал расталкивать сидящего на песке Микеле, тянуть его под руку в сторону к машине.

      Карина кричала на Артура, пыталась уговорить забрать тело Джины с собой, что-то доказывала ему. А я через призму воспоминаний смотрел на не так давно умершее, теряющее краску тело той Рыжей, которую знал раньше, и находил разницу лишь в цвете облепленной песком кожи. Мне безумно хотелось, чтоб она на прощание улыбнулась мне, как это делала раньше: случайно, неожиданно, быстро, предназначая улыбку только мне. Но и теперь, утонув, убив себя, она отказывалась следовать моим скрытым желаниям. И плакал я скорее не из-за ее смерти, а из-за того, что вот теперь, склонившись над ее телом и смотря прямо в ее закрытые глаза, она все равно, как и раньше, не обращала на меня внимания. Вакуум между нами лишь рос все это время, и когда я подумал, что он исчез и я, наконец, смогу стать ближе к Джине, она решила перевернуть все с ног на голову, поступить, как обычно, по-своему и умереть, достигнув вакуумного апогея.

      Глава 3. 21 сентября, 1993г.

      Ночь была беспокойной. Салливан, как и обычно, долго не мог уснуть. Он лежал и рассматривал потолок, видя на нем воспоминания прожитого дня, а те в свою очередь цеплялись воздушными лапками за прошлое и тянули, точно поезд вагоны, веретено неприятных минувших событий.

      Так и не уснув, Айзек решил по совету психолога побывать на свежем воздухе и отправился прогуляться близ неработающего фонтана. Небольшая парковая зона размещалась прямо напротив многоквартирного дома Салливана.