Время ловить бабочек. Ната Сова

е сальные волосы (не потому, что он их редко мыл, а по той причине, что сами по себе они становились такими уже через несколько часов после принятия душа) со свисающими на лоб прядями. Еще у Мэтью была привычка громко вздыхать, когда рука его уставала выводить пометки в старом журнале с потрескавшейся по краям от каждодневного использования лакированной обложкой. Иногда Бопре отвлекался от записей для того, чтобы посмотреть на очередного клиента его небольшого кабинета, и тут же задавал очередной вопрос.

      – Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь эту поездку?

      Айзек Салливан тяжело вздохнул.

      – Это… Это вызывает у меня смешанные чувства… Теплоту. Грусть. И злость. По большей части на самого себя.

      – Давай так, Айзек, ты мне поподробнее опишешь поездку, и мы составим дальнейший план наших действий.

      – Хорошо, ладно. Это было летом, я хорошо запомнил, 1984 года. Я вел автомобиль. Ехали мы не очень быстро, в горах все-таки не разгонишься на серпантинах. Да и машинка была не новой, двигатель ревел вовсю. Рядом со мной сидела Мэриан. Она была как всегда прекрасна. Ее челка слегка колыхалась от порывов свежего горного сквозняка, задувавшего в открытое окно. Она напевала что-то. Она любила петь. А я любил слушать. Мэриан пела не так, как все. У нее это выходило как-то нежно, с любовью, без особых усилий, но от души. Да, тогда она пела. Это были последние разы, когда она пела для меня. На заднем сиденье играла во всякие игрушки, которые набрала с собой, наша дочка – Агги. Маленькая такая, общительная. Всегда было страшно ее даже лишний раз тронуть – настолько хрупкой она мне казалась. Она без конца спрашивала у меня: «Папа, а скоро мы приедем?», а я отвечал ей каждый раз «Да, зайка, уже скоро море будет ловить твои пяточки, бегущие по песочку!» Боже! Сколько любви тогда витало в воздухе! Все было пропитано ею! Мы приехали вечером. Уже солнце начинало заходить за видимый край моря. Бриз был прохладным. Я натянул на дочь ее розовую маленькую ветровочку поверх развевающегося платьица, и Агата помчалась босыми ножками своими навстречу дотоле незнакомой ей морской волне. Мы с Мэриан засмеялись. И побежали за ней. Агги остановилась у самого края, где был стык песка мокрого с сухим, куда волна не дотягивалась. Она обернулась на нас. По-детски пухлая ее мордочка всем своим видом показывала счастье. Она улыбалась так, что можно было увидеть все ее молочные зубы. Тут до ее маленьких ножек дотянулась волна, Агги заверещала и побежала к нам, смеясь при этом так звонко и задорно, что нам с Мэриан нельзя было тоже не засмеяться. Так счастлив я, наверное, никогда не был.

      – Айзек, когда в последний раз ты общался со своей женой?

      – Сложно сказать, – Салливан провел рукой по лицу, оттянув бровь в сторону. – Я посещал свою дочь, пока она была маленькой, тогда, может быть, и обменивался парой фраз с Мэриан. Но когда Агата подросла, Мэриан запретила мне появляться в их жизни.

      – Что стало на то причиной?

      – Друг семьи. Ее новый муж. Такой крупный толстяк с плохим зрением, вечно ходящий в квадратных очках. Мэриан всегда отличалась своим странным вкусом. Этот остолоп вроде еще работает в каком-то турагентстве. От одного взгляда на него рвотные позывы идут, а он, мало того, что не раздражает Мэриан, так и в постель к ней залез…

      – Айзек, не отвлекайся на ненужное, мы с тобой договаривались.

      – Да-да, помню. Просто мне обидно, что замена мне настолько… Не соответствует моему уровню. Я, думая об этом, начинаю впадать в отчаяние. Неужели я настолько плох?

      – Вероятно, у возлюбленного твоей бывшей жены есть какие-то преимущества, которые кроют собою некоторую неприятность внешности, как тебе угодно это называть.

      Бопре перелистнул журнал, протер ладони и принялся дальше делать записи на клетчатых листах.

      – От того не легче, мистер Бопре.

      – Вернемся к разговору.

      – Да, пожалуй… Мэриан считает, что девочке лучше расти в полноценной семье и думать, что этот толстяк из турагентства ее истинный отец, а не я. К тому же, как она сказала, Александро считает Агги чуть ли не родной и не хочет, чтоб дочка разрывалась, кого именно называть папой, ведь двух отцов у ребенка быть не может. Да и самой Мэриан будет легче. Одним словом, она хочет полностью вычеркнуть меня из своей жизни, забыть меня. Хочет, чтоб Агги тоже забыла.

      Прозвенел будильник, задребезжав на письменном столе.

      – Извини, Айзек. У нас осталось мало времени. Мы продолжим занятия через неделю, – Мужчина в затертом свитере, на котором был связан симпатичный котенок, оторвал из конца журнала часть листа и начал что-то быстрым корявым почерком записывать. – В четверг я жду тебя тут. Это будет пятое октября. Давай… К 6 вечера тебе удобно? Так вот. Вот, держи. На следующей неделе не выйдет, сам понимаешь, у меня тоже есть личная жизнь, но занятия прекращать нельзя. Я подготовил небольшой тест, ты его сделай на досуге, потом мне отдашь. Побольше гуляй на свежем воздухе. Сейчас слегка дождливо, но как раз пыли нет, можешь дышать полной грудью!

      Айзек поднялся со старого скрипучего кресла, накинул на себя пальто и собрался уже покинуть кабинет, который посещал практически каждую неделю.