Путь кшари. Дорога энэ. Наталья Ташинская

выступе было гнездо. Три дракончика ушу23 топорщили лимонные гребни, смешно разевая рты и недовольно хлопая короткими крыльями.

      – То есть… мы ради гнезда лезли?

      – Ага, – подтвердила жрица, – его от Храма видно, но плохо. Я давно хотела залезть.

      – Сумасошлатая,– резюмировал Мэтт, – а если свалишься? Или их мамаша прилетит?

      – Не прилетит, она до вечера в сельве охотиться будет, – жрица сунула руку в пояс и вытащила лепешку. – Интересно, поймают?

      Мэтт пожал плечами, его больше интересовало, выдержит ли ветка, за которую он держится.

      Девчонка оторвала кусок лепешки и бросила вниз. Лепешка, плавно спланировав, послушно легла рядом с гнездом. Птенцы ее даже не заметили.

      – Дай мне, ты сейчас точно свалишься.

      Мэтт дернул девчонку за пояс, затаскивая обратно, и отобрал лепешку. Отломил кусок, помял между пальцами, скатывая шарик, прицелился и бросил. Удачно. Самый борзый птенец подпрыгнул, распахнул рот и схватил мякиш, умудрившись крылом отпихнуть не такого расторопного собрата.

      – Ух ты! А еще так можешь?

      – Могу, – подтвердил Мэтт и откусил от лепешки. – Жрать хочу. А еще у тебя нет?

      – Нет!

      – Жалко. – Мэтт скатал второй шарик. – Как тебя зовут, аштэ?

      – Мара.

      – Мэтью… – Мэтт прицелился. – Можно просто Мэтт.

      – Ты энэ, – дернула плечом Мара, – вам нельзя иметь имя.

      На этот раз повезло другому птенцу. Мэтт усмехнулся, глядя, как возмущаются два других, и спокойно заметил:

      – А тебе еще вниз спускаться.

      Жрица недовольно засопела, но оспаривать сей факт не стала. Да, с ней точно проще, чем с кшари, хотя гонору у малявки не меньше, чем у крылатых.

      Лепешка закончилась быстро. Мэтт забросил в рот оставшиеся крошки и посмотрел на жрицу: что дальше? Мара вдруг ткнула пальцем куда-то в сторону.

      – Смотри! Здорово летят, правда?

      Мэтт посмотрел и скривился. Давно их не видел, да. Почти соскучился.

      – Я им завидую, – с детской непосредственностью призналась жрица. – Если бы я родилась мальчишкой, то Великие наверняка выбрали бы меня в стражи. Не повезло. Аштэ быть скучно…

      – Тебе сколько лет? – удивился Мэтт.

      – Скоро тринадцать, – нахмурилась Мара, – а что?

      – Не, ничего. А тебя не напрягает, что они тупые убийцы?

      – Они стражи! – возмущения в голосе жрицы хватило бы на троих и еще бы осталось. – Они нас защищают! Не смей их оскорблять, энэ!

      – Зашибись, они защищают! Уроды крылатые!

      В грудь Мэтту уперся палец.

      – Закрой свой рот, энэ! Ты никогда не станешь таким, как они! Ты дикий!

      Мэтт осторожно отодвинул жрицу в сторону, схватился за другую ветку, качнулся, повиснув на руках, и спрыгнул на землю.

      – Сама слезешь.

      Развернулся и, не оглядываясь, пошел по тропе вниз.

      Дошел до груши, посмотрел на пустую корзину, выругался и пошел обратно.

      Жрица лежала животом на ветке, пытаясь сползти

23

Ушу – дракон.